Противоречия глобализации и ее модели. Проблемы распространения глобализации Проблемы и противоречия порождаемые процессом глобализации

Лекция № 12.

Термин «глобализация» впервые употребил в 1983 г. Т. Левит в статье, опубликованной в журнале «Гарвард бизнес ревю», для обозначения феномена слияния рынков отдельных продуктов, производимых отдельными корпорациями. С началом 90-х гг. XX в. термин получил широкое распространение, однако наполнился все более широким набором значений.

Глобализация - вестернизация, культурная ассимиляция западной цивилизацией оставшихся не модернизированных территорий и становление глобальной цивилизации с гомогенизированной культурой:, ценности либерализма и универсализма доминируют, рамку задают глобальные рынки и глобальные финансово-экономические институты типа ВБ, ВТО, МВФ и т.п., призванные регулировать конкурентные отношения между корпоративными игроками, в число которых попадают и национальные государства, и межгосударственные образования – федерации, конфедерации, и иные региональные союзы.

«Глобализация» стала центральным понятием в современном мире, входящим в новый век и новое тысячелетие. Вокруг смысла и сути глобализации развёртываются баталии и битвы на полях теоретических представлений, на всемирных форумах и даже на улицах городов. Но представляется совершенно бесспорным, что именно глобализация, интернационализация, объединение мира, раздробленного двадцатым веком на множество «независимых и суверенных» осколков станет ведущим процессом двадцать первого века. Мир стал слишком мал для более чем двухсот суверенных государств, проблемы сохранения самой Земли, её экосферы делают существующую суверенизацию мира совершенно неприемлемой.

Противоречия глобализации. Существует несколько главных противоречий глобализации, которые тормозят этот процесс или вообще направляют его в русло, которое не может не отвергаться значительным количеством людей и целых стран.

1. Противоречие между глобальной экономикой и национальными деньгами.

В современном мире роль денег возросла в огромной степени. Если еще 100 лет назад денежные отношения охватывали сравнительно небольшую часть населения Земли, целые регионы и континенты практически не знали денег или имели их зачаточные формы, то современный мир «деньгизирован» полностью и абсолютно. Число субъектов денежных отношений в настоящее время составляет величину порядка десяти миллиардов. Деньги из своей сравнительно подчиненной роли как средства обмена в современном мире стали самостоятельной силой, решающей судьбы людей, государств и целых континентов. Деньги решают множество проблем - экономических, политических, социальных, военных, криминальных, управленческих и т.д.

Можно с полной уверенностью заявить, что главным противоречием мира на начало двадцать первого века есть противоречие между глобальной, единой, всемирной экономикой и национально раздробленной мировой денежной системой.

И это сдерживает процесс глобализации самым существенным образом. В качестве примера можно привести исключение из всемирной коммерции в глобальной сети Интернет стран третьего мира, т.е. фактически большей его части.

2. Противоречие между глобализацией и государственностью.

Глобализация, хотя об этом почему-то не принято говорить, вступает в существенное противоречие с институтом государственности с её гипертрофированным представлением о суверенности. Действительно, невозможно решать задачи охраны природы (например, охраны атмосферы, озонового слоя, климата, рек, морей и пр. в рамках отдельной страны), невозможно решать в рамках отдельного государства проблемы космической деятельности и освоения космоса в интересах всего человечества, невозможно решать в рамках отдельного государства проблемы разоружения и многое другое.

Человек в современном мире включен в качестве субъекта управления в целую пирамиду, иерархию управленческих структур. Например, это структуры управления микрорайоном, районом, городом, областью, регионом, страной, континентом, наконец, всей Земли в лице ООН. Каждый из уровней управления решает свои специфические задачи и имеет свои инструменты управления.

На примере Европы мы замечаем, что только бумажные деньги, реальные купюры воспринимаются как признак государственности. Пока в Европе бумажные деньги не введены, в глазах европейцев пока нет Европы как единого государства.

Т.О., мы видим, что не сама по себе институция государственности противоречит глобализации, а лишь национальные деньги. При ликвидации национальных денег государство не исчезает, но встраивается в общую пирамиду управляющих структур, решающих каждый на своем уровне специфические задачи, ликвидируется выделенность этого уровня, присущая политическому устройству современного мира. Отметим, что при ликвидации национальных денег денежная эмиссия должна быть перенесена либо на самый нижний, либо на самый верхний уровень этой иерархии, т.е. либо на уровень человека, либо на уровень ООН.

3. Бумажные деньги - раковая опухоль современного мира.

Кризис в области глобализации совпал по времени с криминальным кризисом современного общества. И особенно резко этот кризис проявился в России. Наркомания, терроризм, коррупция, уклонение от уплаты налогов, нелегальная торговля оружием, антиквариатом, фальсифицированными продуктами, похищение людей с целью выкупа, заказные убийства, хищение денег и иных материальных ценностей, криминальная приватизация, ложные и умышленные банкротства, массовая проституция, нелегальная эмиграция, злоупотребление властью и многие другие виды преступности буквально захлестнули Россию и грозят самому существованию не только государства, но и самого народа России. Россия увязла в чеченской войне, фактически, в войне с мировым терроризмом. С этим криминальным разгулом непосредственно связано и распространение СПИДа, принявшее характер эпидемии.

Глобальные проблемы современности - это совокупность социоприродных проблем, от решения которых зависит социальный прогресс человечества и сохранение цивилизации. Эти проблемы характеризуются динамизмом, возникают как объективный фактор развития общества и для своего решения требуют объединённых усилий всего человечества. Глобальные проблемы взаимосвязаны, охватывают все стороны жизни людей и касаются всех стран мира.

Так же под глобальными проблемами современности следует понимать совокупность проблем, от решения которых зависит дальнейшее существование цивилизации.

К глобальным проблемам современности относятся:

§ проблема Север-Юг;

§ проблема бедности;

§ продовольственная проблема;

§ энергетическая проблема;

§ проблема экологии и устойчивого развития;

§ демографическая проблема;

§ проблема развития человеческою потенциала;

§ проблема освоения Мирового океана.

Этот набор не является постоянным и по мере развития человеческой цивилизации меняется понимание существующих глобальных проблем, корректируется их приоритетность, а также зарождаются новые глобальные проблемы (освоения космического пространства, управления погодой и климатом и др.).

Проблема Север-Юг - это проблема экономических отношений развитых стран с развивающимися. Её суть состоит в том, что для преодоления разрыва в уровнях социально-экономического развития между развитыми и развивающимися странами последние требуют oт развитых стран различных уступок, в частности, расширения доступа своих товаров на рынки развитых стран, усиления притока знаний и капитала (особенно в форме помощи), списания долгов и других мер по отношению к ним.

Одной из главных глобальных проблем является проблема бедности . Под бедностью понимается невозможность обеспечивать простейшие и доступные для большинства людей в данной стране условия жизни. Большие масштабы бедности, особенно в развивающихся странах, представляют серьезную опасность не только для национального, но и для мирового устойчивого развития.

Мировая продовольственная проблема заключается в неспособности человечества до настоящего времени полностью обеспечить себя жизненно важными продуктами питания. Данная проблема выступает на практике как проблема абсолютной нехватки продовольствия (недоедания и голода) в наименее развитых странах, а также несбалансированности питания в развитых. Ее решение будет во многом зависеть от эффективного использования природных ресурсов, научно-технического прогресса в сфере сельского хозяйства и от уровня государственной поддержки.

Глобальная энергетическая проблема - это проблема обеспечения человечества топливом и энергией в настоящее время и в обозримом будущем. Главной причиной возникновения глобальной энергетической проблемы следует считать быстрый рост потребления минерального топлива в XX в. Если развитые страны решают эту проблему сейчас, прежде всего за счет замедления роста своего спроса путем снижения энергоемкости, то в остальных странах идет сравнительно быстрый рост энергопотребления. К этому может добавиться растущая конкуренция на мировом рынке энергоресурсов между развитыми странами и новыми крупными индустриальными странами (Китай, Индия, Бразилия). Все эти обстоятельства в сочетании с военно-политической нестабильностью в некоторых регионах могут обусловливать значительные колебания в уровне мировых цен на энергоресурсы и серьезно влиять на динамику спроса и предложения, а также производства и потребления энергетических товаров, создавая подчас кризисные ситуации.

Экологический потенциал мировой экономики все больше подрывается хозяйственной деятельностью человечества. Ответом на это стала концепция экологически устойчивого развития . Она предполагает развитие всех стран мира с учетом настоящих потребностей, но не подрывающее интересы будущих поколений.

Защита окружающей среды является важной частью развития. В 70-х гг. 20 века экономисты осознали важное значение проблем окружающей среды для экономического развития. Процессы деградации окружающей среды могут иметь самовоспроизводящийся характер, что грозит обществу необратимым разрушение и исчерпанием ресурсов.

Глобальная демографическая проблема распадается на два аспекта: демографический взрыв в ряде стран и регионов развивающегося мира и демографическое старение населения развитых и переходных стран. Для первых решением является повышение темпов экономического роста и снижение темпов роста населения. Для вторых - эмиграция и реформирование пенсионной системы.

Взаимосвязь роста населения и экономического роста длительное время является предметом исследования экономистов. В результате исследований выработалось два подхода к оценке влияния роста населения на экономическое развитие. Первый подход в той или иной степени связан с теорией Мальтуса, который полагал, что рост населения опережает рост продовольствия и поэтому население мира неизбежно беднеет. Современный подход к оценке роли народонаселения на экономику является комплексным и выявляет как положительные, так и негативные факторы влияния роста населения на экономический рост.

Многие специалисты считают, что действительная проблема - не рост населения сам по себе, а следующие проблемы:

§ слаборазвитость - отсталость в развитии;

§ истощение мировых ресурсов и разрушение окружающей среды.

Проблема развития человеческого потенциала - это проблема соответствия качественных характеристик рабочей силы характеру современной экономики. В условиях постиндустриализации возрастают требования к физическим качествам и, особенно к образованию работника, включая его способности к постоянному повышению квалификации. Однако развитие качественных характеристик рабочей силы в мировом хозяйстве происходит крайне неравномерно. Наихудшие показатели в этом плане демонстрируют развивающиеся страны, которые, однако, выступают основным источником пополнения мировых трудовых ресурсов. Именно это обусловливает глобальный характер проблемы развития человеческого потенциала.

Нарастающая глобализация, взаимозависимость и сокращение временных и пространственных барьеров создают ситуацию коллективной незащищенности oт различных угроз , от которой человека не всегда может спасти его государство. Это требует создания условий, усиливающих способность человека самостоятельно противостоять рискам и угрозам.

Проблема Мирового океана - это проблема сохранения и рационального использования его пространств и ресурсов. В настоящее время Мировой океан как замкнутая экологическая система с трудом выдерживает во много раз усилившуюся антропогенную нагрузку, и создается реальная угроза его гибели. Поэтому глобальная проблема Мирового океана – это, прежде всего проблема его выживания и, следовательно, выживания современного человека.

Джонат Фридмэн в статье "Порядок и беспорядок в глобальных системах" говорит о наступлении "эры усиливающегося беспорядка", который имеет глобальную природу. Этнификация национального социального пространства, этнические конфликты накладываются на общий беспорядок, который приобретает уже характер систематического, т.е. имеющего свой собственный порядок, который может быть понят в предсказуем.

С середины 70-х годов произошел общий поворот от модернистской политики, основанной на идеалах всеобщего прогресса и развития, к политике культурной идентичности. Нации раздробились на свои компоненты или совершенно новые этнические образования.

Государственная политика по отношению к меньшинствам повернулась от ассимиляционизма к мультикультурализму. Новые идентичности приобрели следующие типы; этнический, националистический, религиозно-фундаменталистский и туземный.

С распадом Советской империи процесс этнической фрагментации превратился в процесс балканизации, когда доминируют вооруженные национальные конфликты.

Однако, с точки зрения Фридмэна, советские режимы представляли собой наиболее чистую версию модернизма, поскольку основывались на идеологии всеобщего развития.

Таким образом, беспорядок связан с разложением всеобщих структур, в результате чего усиливается интеграция объединений более низкого уровня порядка, возникают новые политические союзы, а соответственно, и новое поле для конфликтов.

Понять все эти процессы можно только при рассмотрении ситуации как глобального явления.

Эта трансформация глобального порядка влечет за собой возникновение глобальных экономических и политических классов, а также широкое перемещение и обнищание больших групп населения.

Культурная идентичность - центральный аспект этого процесса. История, язык, раса - все это возможные основания для культурной идентичности, и все это социально конструируемые реальности.

Сам по себе феномен глобализация часто преувеличивается западной интеллектуальной элитой, которая не всегда осознает, что глобальные процессы, включая и перемещение культуры, будь то системы здравоохранения, наука, одежда и пр., возникли очень давно и являлись существенными элементами мировой истории со времен первых коммерческих цивилизаций Древнего мира.

Характеристикой современной ситуации является хрупкое балансирование между балканизацией и культурным возрождением.

Изменение предполагает, что социальная личность не есть нечто природное или искусственное, она - нечто развиваемое, конструируемое. Объединенное с принципом проб и ошибок изменение способствует прогрессу или эволюции.

Беспорядок в глобальной системе есть одновременно эра культурного творчества и социальной реорганизация. Он включает экономическую и личную депрессию, являясь частью процесса упадка.

Здесь вполне возможна тенденция к анархии, но в рамках глобальной системы она предсказуема.

Вопрос о возможности существования "беспорядка" и "отсутствия упорядоченности" в отношениях не может быть решен с точки зрения модерна, ибо тот факт, что мы не знаем, регулирующего эти отношения принципа не означает, что его вовсе нет.

Вопросы для самоконтроля:

1. Объясните сущность глобализации и существующие в ней противоречия;

2. Перечислите наиболее острые глобальные проблемы в современном мире;

3. Д. Фридмэн: эра усиливающегося «беспорядка».

ПЛАНЫ ПО ОБЩЕСТВОЗНАНИЮ

ОБЩЕСТВО

Общество как система.

Общество и природа.

Социальные институты.

Формы общественных изменений.

5. Революция как форма социальных изменений .

Общественный прогресс.

Традиционное общество и его особенности.

Информационное общество и его особенности.

Проблема международного терроризма как глобальная проблема современности.

Социально-демографические проблемы современности.

Процесс глобализации и его противоречия.

№1. ОБЩЕСТВО КАК СИСТЕМА

1) Понятие об обществе./ Общество – способ и форма жизнедеятельности людей.

2) Признаки общества как системы:

а) сложная система;

б) открытая система;

в) динамичная система;

г) саморегулирующаяся система.

3) Системное строение общества.

а) подсистемы и институты;

б) социальные нормы;

в) социальные коммуникации.

4) Качественная особенность общества – действие субъективного фактора (воли, желания, активности человека).

5) Специфика развития современного общества

№2. ОБЩЕСТВО И ПРИРОДА

1) Общество и природа – органические части материального мира.

2) Влияние природы (окружающей среды) на общественные процессы:

а) темпы и качество социальной динамики;

б) размещение производительных сил и хозяйственная специализация;

в) особенности ментальности, мироощущения и характера людей;

г) природные катаклизмы и их социальные последствия.

3) Воздействие общества на природную среду.

а) изменение ландшафтов под влиянием деятельности человека;

б) использование невозобновляемых и возобновляемых природных ресурсов;

в) использование флоры и фауны;

г) создание преобразованной человеком природной среды

4) Значение природы для человека и общества:

а) кладовая ресурсов;

б) естественная среда обитания;

в) источник вдохновения и красоты.

5) Специфика взаимодействия природы и общества на современном этапе общественного развития

№3. СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ

1) Социальные институты – элементы системного строения общества.

2) Основные функции социальных институтов:

а) служат удовлетворению общественных потребностей;

б) организуют совместную деятельность людей;

в) действуют в соответствии с определенными правилами и нормами;

г) обеспечивают социализацию индивидов.

3) Важнейшие социальные институты:

а) институты воспроизводства человека – семья;

б) институт передачи социального опыта и знаний – школа;

в) институты регулирования общественных отношений (право, политика, мораль, государство);

г) институты удовлетворения материальных потребностей общества (экономика, рынок, бизнес).

4) Процесс возникновения новых институтов и отмирания старых – суть социальной динамики:

5) Специфика формирования и развития институциональной сферы общества в современную эпоху.

№4. ФОРМЫ ОБЩЕСТВЕННЫХ ИЗМЕНЕНИЙ

1) Многообразие форм общественных изменений.

2) Революционные и эволюционные формы общественных изменений.

3) Признаки революционных изменений в обществе:

а) радикальный характер;

б) слом старых общественных структур;

в) рождение качественно новых социальных отношений;

г) катастрофический характер, значительные социальные издержки;

д) рождение новой социальной реальности.

4) Специфика реформаторских(эволюционных) процессов:

а) эволюционный характер;

б) органичность сочетания старых и новых структур;

в) постепенная замена старого новым;

г) затрагивание части общественных структур;

д) осуществление по инициативе властей.

5) Преимущественный характер эволюционных изменений.

6) Специфика общественных изменений в современную эпоху

№5. РЕВОЛЮЦИЯ КАК ФОРМА СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ

1) Понятие о социальной революции. Социальная революция – как особая форма общественных изменений.

2) Основные признаки революционных изменений в обществе:

а) имеет радикальный характер;

б) сопровождается сломом старых общественных структур;

в) в результате формируются качественно новые социальные отношения;

г) имеет катастрофический характер;

д) сопровождается значительными социальными издержками;

е) рождение новой социальной реальности.

3) Предпосылки социальных революций:

а) неспособность прежних властей обеспечивать эффективное развитие общества и контроль над ним;

б) нежелание народа подчиняться существующим властям;

в) обострение кризисных явлений во всех сферах жизни общества.

4) Разновидности социальных революций в истории:

а) буржуазные;

б) пролетарские.

5) Специфика революционных процессов в современную эпоху.

№6. ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОГРЕСС

1) Сущность общественного прогресса/ Общественный прогресс – совокупность поступательных изменений в обществе.

2) Общественный прогресс, циклические процессы и общественный регресс, неразрывность связи и взаимодействия.

3) Характерные признаки общественного прогресса:

а) совокупность поступательных изменений;

б) противоречивость и сложность изменений;

в) неоднородность прогресса в различных сферах общества;

г) относительность прогресса в духовном саморазвитии личности;

д) усложнение общественных структур, развитие их от простого к сложному.

4) Критерии общественного прогресса:

а) обновление науки и техники, возникновение новых технологий;

б) гуманизация отношений между людьми;

в) совершенствование нравственных основ человеческого общества;

г) расширение спектра прав и свобод человека;

д) совершенствование способов взаимодействия общества и природы.

5) Особенности прогрессивного развития общества в эпоху информационной революции.

№7. ТРАДИЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО И ЕГО ОСОБЕННОСТИ

1) Понятие о традиционном обществе/ Традиционное общество – фундамент формирования современной цивилизации.

2) Характерные признаки традиционных обществ:

а) аграрный характер экономики;

б) сращивание власти и собственности;

в) патриархальный характер общества и государства;

г) преобладание коллективистских форм общественного сознания;

д) низкие темпы общественных изменений и социальной мобильности.

3) Основные разновидности традиционных обществ:

а) общества древнего средневекового Востока;

б) античные общества Греции и Рима;

в) средневековое феодальное общество в Западной Европе;

г) древнерусское и средневековое российское общество.

4) Специфика социальной стратификации традиционных обществ:

а) кастовый или сословный строй;

б) преобладание предписанных статусов;

в) церковь и армия как важнейшие социальные лифты;

г) ограниченные возможности личности по изменению своего статуса.

5) Сохранение элементов традиционных обществ в современную эпоху.

№8. ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО И ЕГО ОСОБЕННОСТИ

1) Понятие об информационном обществе / Информационное общество – современный этап истории человечества.

2) Предпосылки рождения информационного общества:

а) научно-техническая революция;

б) формирование новой научной картины мира;

в) микропроцессорная революция.

3) Характерные признаки информационного общества:

а) приоритетное развитие сферы высоких технологий и сферы услуг;

б) развитие электронных средств массовых коммуникаций;

в) применение искусственного интеллекта во всех сферах жизнедеятельности общества и человека;

г) признание приоритетности прав и свобод человека.

д) изменение социальной структуры общества.

4) Противоречивый характер информационной цивилизации:

а) вытеснение человека из целого ряда сфер;

б) усиление зависимости человека от персонального компьютера;

в) вовлечение человека в мир виртуальных контактов и общения;

г) углубление отрыва человека от естественной природной среды.

5) Необходимость сохранения человечности, гуманистической культуры в информационном обществе.

№9. ПРОБЛЕМА МЕЖДУНАРОДНОГО ТЕРРОРИЗМА КАК ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОСТИ

1) Угрозы и вызовы современного человечества.

2) Международный терроризм как угроза мировому сообществу.

3) Причины возникновения международного терроризма:

а) разрыв в уровнях экономического и социального развития

между странами и регионами мира;

б) агрессивное внедрение ценностей и норм западного общества в незападный мир, притеснение незападных культур и ценностей;

в) политическое доминирование западных стран в глобальном мире.

4) Особенности терроризма на современном этапе:

а) наднациональный характер;

б) использование современных сетевых технологий и ресурсов;

в) наличие значительных финансовых, интеллектуальных, людских ресурсов;

г) использование религиозных и социокультурных программных установок.

5) Основные направления деятельности международных террористов:

а) организация психологических атак с использованием медиатехнологий;

б) подготовка и проведение террористических актов;

в) организация атак в Интернете на крупные финансовые центры, банки.

6) Пути и способы борьбы мирового сообщества с террористами.

7) Роль РФ в противодействии террористической угрозе.

№10. СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ

1) Социально-демографические проблемы как часть глобальных проблем современности. / Сущность социально-демографических проблем современного человечества.

2) Причины возникновения социально-демографических проблем:

а) разрыв в уровнях экономического и социального развития между странами и регионами мира;

б) изменение образа жизни людей со вступлением в информационную эпоху;

в) влияние мировых войн и деятельности тоталитарных режимов в XX веке.

3) Основные проявления глобальных проблем:

а) неконтролируемый рост рождаемости в развивающихся странах, неспособность обеспечить достойный уровень жизни людей;

б) постарение ряда европейских наций, снижение рождаемости;

в) высокий уровень смертности вследствие недостаточного развития системы здравоохранения и низкого уровня жизни.

4) Пути преодоления социально-демографических проблем:

а) укрепление семьи, традиционных семейных устоев;

б) повышение уровня жизни населения в развивающихся странах;

в) проведение целостной миграционной политики с учетом интересов стран с различными демографическими проблемами;

г) совершенствование и развитие системы здравоохранение и социального обеспечения..

5) Специфика социально-демографических проблем в РФ.

№11. ПРОЦЕСС ГЛОБАЛИЗАЦИИ И ЕГО ПРОТИВОРЕЧИЯ

1) Понятие о глобализации. / Глобализация – процесс формирования единого человечества.

2) Проявления глобализации в различных сферах жизни современного общества:

а) экономическая глобализация (формирование единого мирового рынка, единых наднациональных финансовых центров (Всемирный Банк, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация));

б) политическая глобализация (образование наднациональных центров принятия политических решений (ООН, «большая восьмерка», Евросоюз), формирование единых стандартов демократических институтов);

в) социальная глобализация (расширение круга общения, формирование сетевых социальных сообществ, сближение между собой стран и народов);

г) глобализация в духовной сфере (распространение массовой культуры, единых культурных стандартов).

3) Основные положительные последствия глобализации:

а) ускорение экономического развития, распространение экономических новшеств;

б) повышение уровня жизни и стандартов потребления в мире;

в) распространение универсальных представлений о гуманизме и демократии;

г) сближение между собой людей разных стран посредством сетевого общения.

4) Противоречивость и неоднозначность процессов глобализации:

а) угроза ряду отраслей национальных экономик;

б) вестернизация, навязывание незападным странам ценностей и традиций западного мира;

в) угроза сохранению ряда национальных языков и культур;

г) распространение некачественных образцов и продуктов массовой культуры.

5) Участие РФ в процессах глобализации.

Противоречивость процесса глобализации

Конец ХХ столетия останется в памяти человечества эпохой великих надежд, отчасти сбывшихся, отчасти нереализованных. На протяжении ближайших лет предстоит увидеть, в какой степени эти ожидания были обоснованными, а в какой -- иллюзорными. Особого внимания заслуживает вопрос о том, суждено ли воплотиться в жизнь мечте о глобализации современного мира, о свободном хозяйственном обмене между его регионами, едином информационном пространстве и доминировании в мировом масштабе принципов гуманистического социального устройства.

Идея глобализации -- одна из самых молодых социологических конструкций, ставшая популярной по нескольким причинам.

Во-первых, западный мир вышел из тяжелых испытаний 70-80-х годов и восстановил свою роль мировой экономической доминанты.

Во-вторых, информационная революция позволила связать воедино отдельные регионы планеты.

В-третьих, крушение коммунизма, а затем и кризис в Азии создали иллюзию победы либеральных ценностей в мировом масштабе.

В-четвертых, серьезное значение имел растущий культурный обмен между странами периферии и “первым миром”.

Все эти обстоятельства играют, разумеется, значительную роль, однако реальной базой для глобализации может выступать только неумолимая потребность отдельных экономик в активном взаимодействии друг с другом. Между тем технологический прогресс западных обществ, как это ни парадоксально, объективно вызывает к жизни их возрастающую самодостаточность. Постиндустриальные страны Запада уверенно преодолевают зависимость от развивающихся стран в области поставок сырья. Они абсолютно доминируют в сфере высоких технологий (семь ведущих постиндустриальных стран обладают более чем 80% мировой компьютерной техники, более чем 90% высокотехнологичного производства и почти 90% всех зарегистрированных в мире патентов). В 90-е годы они добились превосходства даже в сельском хозяйстве (сегодня себестоимость американского зерна ниже, чем производимого в африканских странах, а экспорт сельскохозяйственной продукции из США с начала 70-х годов вырос в сопоставимых ценах почти в десять раз). Следствием этого стала тенденция к самоизоляции постиндустриального мира, что особенно заметно при рассмотрении современной международной торговли, движения инвестиций и миграции рабочей силы.

Таким образом, сама глобализация стала одной из важнейших глобальных проблем человечества.

Теория глобализации стала квинтэссенцией наивно-оптимистической социологической традиции 90-х годов. Глобализация преподносилась как явление новое для экономической, социальной и культурной сфер, как средство повсеместного распространения западных ценностей и инструмент формирования общемирового сообщества, как залог быстрого освоения повсюду в мире научно-технических достижений и вовлечения периферийных регионов планеты в мировое хозяйство. Каждый из этих аспектов глобализации нес определенную идеологическую нагрузку, оказавшуюся, с точки зрения теории, несостоятельной.

А). Глобализация не может считаться принципиально новым явлением международной жизни. Чтобы убедиться в этом, можно даже не останавливаться на чисто количественных параметрах отдельных ее “волн”, на том факте, что в конце XIX века масштабы международных торговых, инвестиционных и особенно миграционных потоков были несравненно большими, нежели в начале XXI. Гораздо более важным представляется иное обстоятельство, проясняющееся при более пристальном анализе самого понятия “глобализация”. Совершенно очевидно, что данный термин используется для обозначения процессов, в том или ином аспекте охватывающих весь мир. Но что представляет собой этот мир и кто отождествляет его с масштабами всей планеты? Разумеется, подобное тождество могут усматривать лишь представители западной цивилизации, способные свободно передвигаться по всему миру и получать адекватную и своевременную информацию обо всех происходящих на планете событиях. Для большинства же наших современников, населяющих так называемую мировую периферию, мир ограничен пределами их локального сообщества, а всепланетный масштаб тех или иных процессов вряд ли доступен даже их воображению. На рубеже XX-XXI столетий новой оказалась не та совокупность явлений, которая стала обозначаться термином “глобализация”, а глубина нашего осмысления глобализационных процессов; помещая понятие глобализации в центр современной социологии, мы нарушаем философское правило, предписывающее не умножать количество сущностей сверх необходимости.

Б). Глобализация не служит инструментом формирования подлинно единого мира. Если в прежние эпохи происходило расширение границ различных, порой даже противостоявших друг другу миров, то современная глобализация, хотим мы того или нет, воплощает собой экспансию исключительно европейской цивилизации. Не следует считать глобализацию инструментом взаимодействия и развития различных культур и традиций; она была и останется средством построения евроцентричного мира. Так называемые “боковые ветви Запада” являются на деле европейскими ветвями, потому что история второй половины XIX и всего ХХ века не дает нам примеров того, чтобы какая-либо из этих ветвей дала бы жизнь тому, что можно было бы назвать порождением Запада как такового. Анализ фактов приводит к выводу, что в современных условиях унификация становится все менее вероятной; об этом же говорит и эволюция методов европейской экспансии. Глобализация, на первых ее этапах поддерживавшаяся политическими методами, ныне переместилась в экономическую и финансовую сферу. Поэтому в наступившем столетии культурная интеграция (или унификация), против которой направлены наиболее пафосные выступления антиглобалистов, не представляет собой необходимого условия преобладания западных стран над остальным миром и потому вообще может быть снята с повестки дня. Европейская цивилизация сохраняет и сохранит свои культурные основы в хозяйственно субординированном, но культурно и идеологически разнородном мире.

В). Глобализация в экономическом плане не сближает, а субординирует регионы и страны мира. Каждый этап европейской экспансии, начиная с развития средиземноморской торговли и до наших дней, был обусловлен научно-техническими достижениями и поступательной сменой господствующих технологических укладов. Именно эта динамика позволила европейцам пройти ряд последовательно сменявших друг друга форм социальной организации за два тысячелетия, в то время как в остальном мире традиционные общества сохранялись в практически неизменной форме. В истории Европы основные факторы, обеспечивавшие хозяйственный прогресс, сменились не один раз: военная сила античности уступила место средневековой монополии на землю, затем ведущую роль стали играть владельцы капитала. Так или иначе, контроль над наиболее редким в обществе ресурсом, редким фактором производства оставался основой социальной поляризации. Но если это так, то мировое неравенство в современных условиях непреодолимо. В самом деле, с начала ХХ столетия западные хозяйственные системы все в большей степени обретали черты “экономик, основанных на знаниях”, где именно знания -- способность перерабатывать получаемую информацию и производить новую -- оказались главным производственным ресурсом.

Г). Производство информации и уникальной продукции, в которой запечатлены основные достижения культуры, радикально отличается от производства других материальных благ: оно требует высокого, а не низкого, как в индустриальном обществе, уровня образования работников; в процессе производства происходит совершенствование рабочей силы, а не ее истощение; потребление науко- и информационноемкой продукции становится фактором, способствующим, а не препятствующим накоплению капитала, и, наконец, информационный продукт может быть реализован многократно, при­­нося владельцу прибыли, но оставаясь при этом его собственностью. Именно с того момента, как западные экономики стали “основываться на знаниях”, любые попытки “догоняющего” развития, предполагающего мобилизацию традиционных факторов производства, оказались обречены. “Новое неравенство”, этот продукт новой экономики, выступает результатом не столько внешней экспансии западного мира, сколько его внутреннего прогресса; глобализация же, которую нередко считают причиной углубления современного неравенства, не является таковой; просто она не способна стать значимым фактором его преодоления.

Д). Глобализация не преодолевает, а закрепляет периферийный характер отдельных стран, что обусловливается ее внутренней логикой. На всех этапах расширения пределов влияния той или иной цивилизации возникало хорошо известное историкам противоречие между метрополией, стремившейся навязать свою волю, и колониями или провинциями, желавшими бульшей самостоятельности и автономии. Если обратиться к опыту империй прошлого, мы увидим, что все они -- от восточных деспотий и Древнего Рима до Британской империи и Советского Союза -- распались именно в силу невозможности оптимизировать отношения между центром и периферией. В этой связи следует еще раз подчеркнуть, что европейская модель расширения границ своей цивилизации базировалась не столько на покорении иных народов и их инкорпорировании в зону своего влияния, сколько на создании новых обществ европейского типа, в которых сами же европейцы составляли либо абсолютное большинство, либо значительную их часть (как в государствах Латинской Америки). Именно поэтому современную глобализацию схематически можно представить в виде нескольких концентрических кругов, идущих от центра к периферии.

Первый из них охватывает Западную Европу, США, Канаду, Австралию и Новую Зеландию.

Второй включает в себя страны с сильным европейским культурным влиянием и значительной ролью выходцев из Европы; сюда относятся Россия, Латинская Америка и некоторые государства Ближнего Востока, в первую очередь Израиль.

В третий круг входят страны, бывшие колониями европейских метрополий и воспринявшие многие из западных ценностей; это, прежде всего, Индия, а также некоторые страны Северной Африки, ЮАР, ряд азиатских государств.

Для стран четвертого круга обретение независимости стало скорее проблемой, чем достижением -- к ним относится большинство африканских государств.

Совершенно отдельное место занимают страны Азии -- Япония, Корея, Тайвань, Малайзия и Сингапур, -- которые успешно копируют западный образ жизни, сохраняя собственную систему ценностей, а также мусульманские страны, по сей день остающиеся малопонятными выходцам с Запада.

Сохранение разделенности современного мира на центр и периферию обусловлено не столько различиями в параметрах экономического развития тех или иных стран, столько глубиной проникновения европейской культуры и европейских традиций в жизнь их народов. Сегодня как никогда очевидно, что перенос культурных достижений предполагает, по словам Т. фон Лауэ, не меньше, чем непрерывную “революцию окультуривания” (revolution of reculturation); возможность подобной революции не подлежит даже обсуждению в условиях, когда одно лишь предположение о перспективе массовой миграции из центра в направлении периферии вызывает улыбку. Таким образом, единый и унифицированный мир не был и не может быть целью глобализационного процесса.

Дальнейшее развертывание процессов глобализации вряд ли может дать повод для исторического оптимизма. Вовлеченность той или иной страны в процессы глобализации безусловно способствует ее экономическому, социальному и культурному развитию. Но интерес к культурным и социальным традициям стран периферии в наши дни, как и прежде, носит в развитых странах подчеркнуто антропологический характер, не предполагающий восприятия таковых в качестве значимого источника общецивилизационного прогресса. Глобализация в ее современном виде способствует решению ряда проблем, стоящих перед странами периферии; она не является причиной нарастающего неравенства и нищеты; между тем, и это необходимо четко сознавать, она не способна исправить недостатки и пороки современной системы, неотъемлемым элементом которой сама является.

Глобальные закономерности и тенденции утверждающегося информацион­ного общества, характер которых определяется главным образом интересами и возможностями небольшого количества ведущих держав и наднациональных корпораций, все более мощно воздействуют на жизнь отдельных стран. А боль­шинство стран второго и третьего эшелона, скорее, подстраиваются, приспо­сабливаются к их требованиям, чем самостоятельно и активно действуют в направлении реализации собственных национальных интересов.

Во всемирном масштабе на сегодняшний день сложилась жесткая иерархи­ческая система, которая основывается на гегемонии Запада, прежде всего, в информационной, валютно-финансовой и военно-политической сферах. Инфор­мационная гегемония в наше время начинает играть решающую роль в мировом развитии, все более выразительно доминируя над производственной сферой и определяя характер и возможности последней так же, как производственная в земледельческо-промышленных обществах определяла характер присвоения людьми природных богатств. Глобализация и становление информационного общества выступают двумя сторонами, гранями, аспектами единого процесса, под знаком которого проходит современный этап истории человечества.

При рассмотрении процессов глобализации, прежде всего бросается в глаза все увеличивающаяся пропасть между мировыми лидерами и большинством прочих стран. Общее социально-экономическое состояние, в частности качество жизни большинства населения незападных государств, в течение последнего десятилетия не улучшается, а, скорее, деградирует. Это особенно заметно в таких регионах, как Тропическая Африка и постсоветская Евразия. Данная тенденция, как о том уже говорилось, не нова. Такого рода процесс происходит все усиливающимися темпа­ми в течение двух последних столетий, со времени промышленного переворота в Англии в конце XVIII в. и дальнейшего колониального раздела мира между ведущи­ми государствами Европы. Последние, а также США, употребляя свое экономичес­кое и военно-техническое преимущество, смогли организовать вокруг себя (и в собственных интересах) все остальное человечество, мобилизовать ресурсы плане­ты в интересах собственного ускоренного развития и обогащения.Глобализация как феномен цивилизационного развития 659

В последние годы при оценке состояния и перспектив отдельных государств эксперты всё более ориентируются на уровень развития человеческого потен­циала. Учет последнего особенно важен в силу его решающей роли в возмож­ности развития любой страны. Так, по данным ООН, основанном на исследова­нии 192 стран, экономический рост на современном этапе обусловлен накопле­нием капитала и природными ресурсами только, соответственно, на 16% и 20%, тогда как человеческим и социальным потенциалом - на 64%.

В современном мире в условиях глобализации имеем дело с взаимосвязан­ными, но разнонаправленными тенденциями исторического движения. Разви­тые страны Запада во главе с США уверенно и со все большим ускорением опережают подавляющее большинство прочих государств по росту объемов потребления и качества жизни. Параллельно быстрыми темпами, значительно опережая в этом отношении Запад, развиваются многие страны Дальнего Вос­тока. На первых порах это наблюдалось в Японии, потом - в Южной Корее, на Тайване, в Гонконге и Сингапуре, а в течение последней четверти XX в. - прежде всего, в континентальном Китае. В последние годы ускорение развития наблюдаем также в Индии и некоторых других южноазиатских государствах.

При этом в большинстве стран Латинской Америки существенных положи­тельных сдвигов в отмеченном направлении не наблюдается, а Тропическая Африка просто деградирует. Стагнация, а затем и явственная деградация многих сфер производства и социальных показателей в течение 80-90-х гг. имели мес­то также в "перестроечном" СССР и тем более в постсоветских государствах (за исключением Прибалтики). В Советском Союзе в послевоенные десятилетия уровень нищеты значительно снизился, но к началу 80-х гг. этот процесс приос­тановился и вскоре пошел в обратную сторону. Соответственно, возникает воп­рос о шансах Украины, как и прочих постсоветских государств и иных незапад­ных народов, хоть когда-нибудь подняться на уровень постиндустриального, ин­формационного общества современных стран Северной Америки, Западной Ев­ропы и частично Дальнего Востока, которые "правят бал" в современном мире и определяют, направляют и контролируют процессы в глобальном измерении.

Утверждение глобального общества осуществлялось и осуществляется в со­ответствии с меняющим свои формы, но неизменным по сути принципом неэк­вивалентного обмена. Его следствием является истощение ресурсов большин­ства регионов планеты и ухудшение качества жизни их обитателей, вынужден­но включенных в осуществляемый Западом в его собственных интересах про­цесс глобализации. Эти регионы в качестве периферии стран информационно­го уровня развития стали основными ареалами нищеты на планете.

В силу вышеизложенного основной контраверзой глобализации представ­ляется все усиливающееся противоречие между группой наиболее развитых стран Запада и прочим человечеством, эксплуатируемым мировыми лидера­ми и все более в своем большинстве отстающим от них. Это отставание во многих случаях, если не почти повсеместно, приобретает необратимый харак­тер. В такой ситуации декларирование равных возможностей и свободного соревнования заведомо неравных по всем основным показателям стран выгля­дит ханжеством и лицемерием.

Основное противоречие глобализации раскрывается множеством аспек­тов. Среди них можно выделять: информационно-технологический, экономи­ческий, социальный, политический, демографический, экологический и куль-660 __________

турный или культурно-языковой аспекты. Основное внимание ниже будет уделено последнему, однако для полноты картины современности следует вкратце остановиться и на других.

Информационно-технологический аспект. Как лидер в разработке новей­ших электронных и прочих технологий, Запад обеспечил за собой монопольное право контроля над информационными потоками со всеми вытекающими из этого преимуществами ежесекундного обзора состояния всей планеты. Проду­цируя новейшие производственные технологии, он реализует на мировом рынке новейшие товары лучшего качества и успевает обновить свою технологическую базу и наладить выпуск следующего поколения товаров до того, как где-либо в мире успеют достичь и реализовать эти его стандарты. Прочие страны обречены или тиражировать его уже морально устаревшие производственные возможнос­ти, получая от этого минимальную прибыль, или довольствоваться сферами, не требующими высоких технологий, в частности сельским хозяйством и добываю­щей промышленностью, цены на продукцию которых в целом не высоки.

Монополизировав контроль над информацией и производством передовых технологий, Запад обеспечил информационно-технологическое господство и поставил этим в зависимость от себя все прочие страны. В результате на плане­те возникло непреодолимое противоречие между ним и остальным миром в информационно-технологическом отношении, которое в принципе не может быть преодолено со стороны большинства отстающих государств.

Экономический аспект. Все возрастающее экономическое неравенство между группой передовых в информационно-технологическом отношении и отстающих, зависимых от нее государств ныне реализуется ускоренными тем­пами. За счет неэквивалентного обмена последних столетий сперва между Ев­ропой и Новым Светом, а затем между Западноевропейско-Североамериканс-ким центром опережающего развития и всем прочим человечеством Запад ак­кумулировал в своих руках огромный капитал. В настоящее время он приобре­тает характер капитала транснациональных компаний, базирующихся в силу ряда причин в странах Запада, прежде всего в США.

Страны базирования и получают выгоду от его функционирования, тогда как большинство прочих государств оказывается в зависимости от неконтро­лируемых никакими международными организациями потоков этого капитала, угождает ему, как правило, за счет интересов собственных народов. Капитал транснациональных компаний в угоду себе, не считаясь с интересами отдель­ных регионов и человечества в целом, определяет темпы и направленность развития отдельных государств. Он закрепляет с выгодой для Запада характер международного разделения труда, тем самым обеспечивая искусственно за­вышенные жизненные стандарты странам своего базирования, обрекает про­чее человечество на существование в экстремальных условиях.

Включенные в глобальную экономическую систему незанадные страны и народы получают лишь средства для воспроизводства своей рабочей силы (включая и необходимый минимум образования). Там же (как, например, в Тропической Африке), где по отношению к потребностям Запада наблюдает­ся избыточный прирост населения, речь не идет даже об обеспечении его физического выживания.

Социальный аспект. В результате возрастающего информационно-техно­логического и экономического неравенства образуется все более расширяю-Глобализация как феномен цивилизационного развития 661

щаяся и углубляющаяся социальная пропасть между богатой и бедной частями человечества. Можно говорить об утверждении глобальной, надстрановой со­циальной структуры. Ее образуют сверхкласс богатых и сверхкласс бедных.

Представители первого, господствующего сверхкласса являются владельца­ми и совладельцами мирового капитала, функционирующего через нацио­нальные, а более через транснациональные финансовые структуры, базирую­щиеся в наиболее развитых странах Запада. Они представлены большинством населения западных стран, а также теми слоями и прослойками населения незападных государств, которые работают в интересах этих структур (компра­дорская буржуазия, обеспечивающие интересы западных корпораций в своих государствах коррумпированные правительства и интеллектуалы, создающие для этого идеологическое обеспечение и т. д.).

Представители второго, эксплуатируемого сверхкласса образуют основную массу трудящегося населения планеты и имеются во всех странах мира. Одна­ко в чистом виде они представлены подавляющим большинством населения незападных государств, поскольку в странах Запада, благодаря перераспреде­лению его структурами мирового богатства, на высокий уровень поднята сис­тема социальной поддержки малоимущих, и трудящимся в целом обеспечены высокие стандарты жизни, не эквивалентные реальному их участию в мировом производстве товаров и услуг.

Поэтому, огрубляя и схематизируя реальность, можно сказать, что в совре­менном мире основное социальное противоречие разворачивается уже не столько на внутристрановом, сколько на глобальном уровне. В пределах разви­тых стран эффективно работает система социального обеспечения, благодаря которой социально-классовые противоречия утрачивают остроту. Но с тем боль­шей силой эти противоречия проявляются в планетарном масштабе, определяя избыточное благополучие на одном полюсе и крайнюю нищету на другом.

Политический аспект. Все возрастающий информационно-технологичес­кий разрыв, неэквивалентный межстрановой обмен и социально-имуществен­ное неравенство в мировом масштабе требуют обеспечения необходимых для продолжения такого развития событий политических средств. Запад и гос­подствующие в его системе транснациональные корпорации подкрепляют свое информационно-технологическое, экономическое и социальное господство по­литическими и военными методами. Они, будучи в у меньшинстве численно, обеспечивают в международных организациях (ООН, МВФ и пр.) большин­ство голосов разнообразными средствами шантажа и давления на более сла­бых и зависимых партнеров в лице их в высокой степени коррумпированных и своекорыстных правителей.

Этим создается видимость единодушного мнения "мирового сообщества" по тому или иному вопросу, при остракизме тех, кто выказывает непокор­ность. По отношению к "строптивым" применяются разнообразные санкции, вплоть до нарушающих все принципы международного права военных опера­ций (по отношению к Югославии даже без санкции Совета Безопасности ООН и пр.). В большинстве случаев страны, вставшие наперекор Западу, дей­ствительно запятнали себя нарушениями прав человека, управляются тотали­тарными или по крайней мере авторитарными режимами и пр. Ярчайший тому пример - разгромленный к концу 2001 г. режим талибов в Афганиста­не. Однако преступных режимов достаточно и среди тех государств, которыеІ

662 __________

идут на поводу у Запада, а потому и не подвергаются с его стороны сколько-нибудь существенному порицанию.

Вместе с тем на международной арене и после краха СССР остаются госу­дарства, достаточно мощные для того, чтобы проводить самостоятельную по­литику. Среди них не только Япония, занимающая в современном мире весь­ма двойственное положение, но и Китай, Индия и Иран, а в некоторых ситу­ациях даже Россия, периодически демонстрирующая амбиции "великой дер­жавы". Эти страны, в особенности быстро развивающийся Китай, создают некоторый политический противовес планетарной гегемонии Запада. В перс­пективе они (главным образом Китай) могут оказаться способными поддер­живать антизападные силы и в некоторых из тех государств, где ныне у вла­сти находятся сообщества, обслуживающие интересы транснациональных компаний. Запад, естественно, всеми средствами стремится не допустить уси­ления антизападных сил.

Демографический аспект. Выведенные колониальным и неоколониальным вмешательством Запада из состояния социоприродного равновесия различ­ные регионы планеты, а значит, и Земля в целом, оказались перед лицом неконтролируемых демографических изменений. Стремительный рост наро­донаселения характерен для бедных и беднейших народов, сохранивших на бытовом уровне традиционные для их культур-цивилизационных систем смыс-ложизненные ценности, как правило, стимулирующие увеличение рождаемо­сти. Быстрое возрастание численности людей при невысоких темпах эконо­мического развития, а то и вовсе его отрицательных показателях определяет умножающуюся нищету в государствах Тропической Африки, многих регио­нах Азии и Латинской Америки. При развитии глобальных информационных систем и средств сообщения естественным образом наиболее активные инди­виды массово стремятся в страны с высоким уровнем благополучия, преодо­левая противодействие со стороны последних разнообразнейшими, зачастую криминальными методами.

Благополучный Запад снизу пропитывается нелегальными эмигрантами, что порождает дополнительные антагонизмы в его собственной системе. Однако вместе с тем он сам все более нуждается в притоке дешевой, готовой на любую работу, бесправной массе эмигрантов, среди которых определенный процент составляют самые натуральные рабы, в большинстве - рабыни, находящиеся вне закона. Они используются в сферах, где механизация и компьютеризация невозможны или малоэффективны. Этим, в то же время, слаборазвитые перена­селенные страны лишаются наиболее энергичных, трудоспособных и во мно­гом образованных лиц - того человеческого материала, который мог бы содей­ствовать своими знаниями и трудом подъему отсталых регионов планеты.

Еще более тяжелые и далеко идущие последствия происходящие в со­временном мире процессы имеют для стран, где традиционные ценностные мотивации на бытовом уровне оказались разрушенными и при резком ухуд­шении качества жизни основной массы населения рождаемость снизилась настолько, что смертность ее превысила. В условиях экономического паде­ния и начавшегося вымирания (прежде всего, речь идет о славянских наро­дах постсоветского пространства) значительная часть наиболее активных, деятельных, трудоспособных, талантливых представителей этих наций, осо­бенно среди молодежи, стремится всеми законными и противозаконнымиГлобализация как феномен цивилизационного развития 663

средствами перебраться на Запад. Во многих случаях это удается. Тем са­мым в условиях массового оттока мозгов и рук собственные страны оказы­ваются в еще более бесперспективном положении, что определяет их даль­нейшую деградацию. Запад же подпитывается дополнительными порциями жизненной энергии и интеллекта, развившимися за счет потенциала стагни-рующих или вовсе деградирующих наций.

Экологический аспект. Вполне закономерно то обстоятельство, что эколо­гическая проблема в широком масштабе встала перед человечеством лишь вслед­ствие утверждения индустриального, порожденного капитализмом общества. Традиционные цивилизации ориентировались на простое, а не расширенное воспроизводство и применительно к природно-хозяиственным условиям отдель­ных регионов планеты уже в древности выработали оптимальные формы соци­ально-экологического баланса. Но поддерживать этот баланс можно было толь­ко при условии простого, а не расширенного воспроизводства. Последнее же, как известно, является сущностью капиталистической экономики в любой ее исторической разновидности, включая современную.

Основываясь на индустриальной экономической системе расширенного вос­производства, Запад развернул глобальное использование ресурсов планеты в собственных интересах, тем самым необратимым образом истощая их и нано­ся непоправимый ущерб среде обитания. Со временем, заботясь о качестве собственной жизни, он начал заботиться и об охране окружающей среды в своем Западноевропейско-Североамериканском ареале, вынося вредные про­изводства и размещая их отходы в других частях планеты. В результате стали складываться два качественно разных типа искусственных ландшафтов (есте­ственных на планете уже почти не осталось). Первый создается и поддержива­ется с учетом требований к среде обитания со стороны богатой части челове­чества. Он отвечает научным требованиям и определяет экологическую ситуа­цию в развитых и богатых странах. Второй образуется стихийно в бедных регионах планеты, специализирующихся на грязных производствах при несоб­людении экологических требований.

Понятно, что все возрастающее фактическое неравенство между богаты­ми, динамически развивающимися и бедными, зависимыми от них стагниру-ющими или вовсе деградирующими странами, как и усугубляющийся миро­вой экологический кризис, угрожают благополучию"и самого Запада. Однако сегодня эти угрозы еще не настолько сильны, чтобы реально отражаться на качестве жизни основной массы его представителей, тем более его господ­ствующей прослойки.

Утверждающийся новый мировой порядок вполне устраивает западное общество, взятое в целом. Более того, оно находит в нем реализацию идейно-ценностных, общекультурных установок Западной цивилизации Нового вре­мени, наиболее четко выраженных в протестантизме, в особенности в каль­винизме, с его верой в богоизбранность удачливых предпринимателей, ис­пользующих остальное человечество и природную среду в качестве средства для достижения своих (осмысливаемых в качестве "богоугодных") целей. Однако в сложившихся условиях глобализации мы наблюдаем и глубокие куль­турные противоречия как между западными формами массовой культуры и традиционными ценностями незападных народов, так и в самой социокуль­турной системе Запада.664 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

Культурно-ценностные аспекты глобализации

Можно различать два основных уровня культурных контраверз эпохи гло­бализации: в самой западной культуре и в масштабах культурного развития всего человечества.

Основное социокультурное противоречие современного западного общества хорошо раскрыто американским социологом культуры Д. Беллом. Оно состоит в несовместимости протестантских в своей основе духовных ценностей, обеспечив­ших саму возможность утверждения капитализма в европейском и планетарном масштабе, и навязываемыми рекламными средствами установками массовой куль­туры потребительского общества. Потребительски-гедонистическое отношение к жизни прямо противоречит аскетически-трудовому духу раннего и классического капитализма, блокирует самовоспроизводство его идейно-ценностно-мотивацион-ных оснований, а значит, и всего базирующегося на них в своей смысложизнен-ной программе западного социокультурного типа. Поэтому вполне естественным представляется внедрение в западную массовую культуру африканских или лати­ноамериканских ритмов, наркотиков и медитативных практик.

Однако для западного социокультурного типа данное противоречие мо­жет представлять лишь потенциальную угрозу, которая вовсе не обязательно будет иметь для него фатальные последствия. Все великие цивилизации име­ли в своей социокультурной сердцевине некий баланс рационально-мобили­зационного и эмоционально-экстатического начал. Достаточно вспомнить выявленные Ф. Ницше в основании античной культуры аполлоновское и дио-нисийское начала, динамическое равновесие конфуцианского и даосского начал в традиционной культуре Китая и пр.

Вполне вероятно, что Запад, максимально использовав в интересах обогаще­ния и утверждения мирового господства рационалистически-аскетически-субли-мационный принцип стадии восходящего капитализма, в течение XX в. обретает социокультурное равновесие, дополняя классический этос буржуазности, про­анализированный М. Вебером, потребительски-гедонистическим отношением к жизни широких слоев населения Северной Америки и Западной Европы. И воп­рос состоит лишь в том, удастся ли достичь динамической сбалансированности этих принципов или же противоречие между ними будет иметь деструктивный, подтачивающий сами основания Западной цивилизации характер.

Вполне вероятно, что это противоречие будет иметь различные последствия для США и Западной Европы. Последняя, при всем наплыве эмигрантов, все-таки достаточно гомогенна и имеет глубокие культурные традиции, далеко не исчерпы­вающиеся связанными с буржуазным этосом. В нынешнем состоянии она более самодостаточна, чем США, не способные к существованию без использования планетарных ресурсов и изначально содержащие в своей социокультурной осно­ве взаимно не конвертируемые ценности совершенно различных этно-расовых групп. По мере того как "плавильный тигель" США начинает давать сбои, англо­саксонский буржуазно-протестантский социокультурный тип перестает выступать абсолютной самодовлеющей доминантой, сталкиваясь с ограничениями со сторо­ны афро-американских, латиноамериканских и дальневосточных стереотипов.

Высокоформализованная, наделенная всем арсеналом новейших электрон­ных и административных средств англосаксонско-протестантская система под­тачивается в самой своей основе коммерческой выгодностью тиражирования665

пользующихся высоким спросом экзотических для США культурных форм. И в конечном счете Северная Америка может оказаться бессильной перед ними так же, как и Западно-Римская империя перед наплывом восточных культов и инфильтрацией варваров во все ее поры.

В этом отношении более органичная Западная Европа в перспективе в со­циокультурном отношении выглядит более устойчивой. Она имеет достаточно мощное культурное основание для того, чтобы оставаться самой собой даже при наплыве эмигрантов и в случае утраты Западом мировой гегемонии. В этом она может быть сравнима с восточными провинциями Римской империей, на­селение которой весьма плавно перешло от эллинства к византийству.

Более острым, нежели в рамках самого Запада, культурное противоречие раскрывается ныне в планетарном масштабе. На этом уровне мы видим непрео­долимое противоречие между специфическими идейно-ценностно-мотивацион-ными основаниями великих традиционных цивилизаций, прежде всего Мусуль-манско-Афразийской, Индийско-Южноазиатской и Китайско-Дальневосточной, и псевдоценностями коммерционализированной квазикультуры одномерного общества массового потребления. Речь идет о противоречии ценностей высоких традиционных культур и мировой квазикультуры - квазикультуры именно по­тому, что ее американизированная продукция производится не во имя собствен­но культурных целей, ориентированных на ценности истины, добра и красоты, а во имя получения прибыли в системе расширенного воспроизводства.

Поэтому следует говорить именно о квазикультуре и квазиценностях того, что обычно называют современной массовой культурой. Ее смысл является в своей сущности не культурным, а экономическим, и потому для нее не имеет основополагающего значения, с каким образно-идейно-ценностным материалом работать, лишь бы в конечном счете была получена максимальная прибыль.

Однако на практике получается, ч го именно в силу своей коммерционализи-рованности массовая квазикультура выступает по преимуществу (хотя, разуме­ется, не в каждом конкретном случае) в качестве антигуманного (и в этом отно­шении антикультурного) начала. Наибольшим спросом пользуется демонстрация асоциального именно в силу того, что в организованной общественной жизни его проявления табуированы. Нервы щекочет то, что осуждается обществом, но интенционально скрыто в каждом: запретный плод сладок. На эксплуатации этих потаенных асоциальных первичных позывов и делается прибыль.

Но осуществляющаяся в коммерческих целях демонстрация асоциального (при всех различиях в идентификации в качестве такового в различных куль­турных традициях) прямо противоречит базовым ценностным установкам всех цивилизаций. Она противоречит и ценностям Западной цивилизации, однако в то же самое время вестернизированная продукция имманентно содержит и общепринятгле на Западе, особенно в США, ценности индивидуализма, акти­визма, прагматизма, рационализма, благодаря чему она вписывается в запад­ный социокультурный контекст, адаптируется к собственно культурным осно­ваниям Западной цивилизации.

Совершенно иная ситуация складывается в отношении квазикультуры обще­ства массового потребления с идейно-ценностно-мотивационными основаниями высоких традиционных цивилизаций, расшатанных в большей или меньшей сте­пени, но в корне не сокрушенных ни навязыванием западных стереотипов (Япо­ния, Индия, частично Мусульманский мир), ни даже страшным коммунистичес-

666 __________Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

ким экспериментом (как в Китае). Здесь мы видим антагонистическое, деструк­тивное противоречие, работающее на подрыв социокультурных оснований вели­ких цивилизаций Востока и потому порождающее реакцию со стороны после­дних против внедрения форм коммерционализированной квазикультуры.

Кроме того, в противоположность многообразию идейно-ценностных осно­ваний традиционных цивилизаций Старого Света, вступивших между собой в продуктивный диалог с рубежа эр, всемирная вестернизация, точнее (как и в случае с квазикультурой) квазивестернизация, ведет к культур-цивилизацион-ному нивелированию человечества. Используя терминологию К. Леонтьева, можно сказать, что на смену цветущему разнообразию приходит вторичное упрощение, источником которого он уже более столетия назад полагал Запад.

Речь идет не о вестернизации человечества, а именно о его квазивестерни-зации. Происходит не утверждение во всемирном масштабе западных ценнос­тей (свободы, равенства, представительной демократии, достоинства личности, прогресса и пр.) в их собственном смысле. Имеет место совершенно иной про­цесс. Распространение установок меркантильно-гедонистического сознания разрушает механизм естественного воспроизводства традиционных смысло-жизненных ценностей, не давая взамен чего-то равноценного.

Разрушая традиционные социокультурные основания, квазивестернизация насаждает фрагментарные, поверхностные стереотипы. Последние, противо­реча местным традициям, переносятся без того дополнительного культурного сопровождения, которым уравновешиваются на Западе. Поэтому на культур­ные основания незападных регионов планеты глобализация оказывает не ме­нее разрушительное воздействие, чем на их экономику или экологию.

Следует подчеркнуть, что наиболее разрушительное воздействие квазивес­тернизация оказывает на культуры наиболее близких в цивилизационном от­ношении к Западу регионов: Латинскую Америку и постсоветскую Евразию. Их собственные цивилизационные основания в силу множества причин не настолько отработаны и сильны, чтобы эффективно противостоять квазивес-тернизационному потоку. Последнее усугубляется и тем обстоятельством, что значительная часть их образованных представителей считают себя "почти-за­падными", не желая видеть тех принципиальных и непреодолимых барьеров, которые никогда не позволят Бразилии с Колумбией и Эквадором или России с Украиной и Белоруссией стать полноправными членами Западного мира.

В контексте рассматриваемого вопроса особое значение имеет языково-культурный аспект глобализации. В условиях глобализации наметился переход от языка понятий, предполагающих многомерность смыслов каждого из них относительно многообразия допустимых дискурсов, к языку наглядных обра­зов, предполагающих одномерность их значений относительно многообразия используемых контекстов. Реклама и пропаганда в одинаковой степени пользу­ются наглядно-уплощенным, предельно упрощенным языком смыслообеднен-ных стереотипов. В этом отношении они противоположны смыслообогащен-ным идейно-образным системам знаковых кодов традиционных цивилизаций или западной культуре в ее некоммерциализированных, доминировавших где-то до времен Первой мировой войны формах.

И дело не в том, что в современной массовой культуре наглядно представ­ленные образы (эйдосы) господствуют над словесно выраженными понятиями (логосами). Те или другие относительно преобладают в каждой высокой циви-Глобализация как феномен цивилизационного развития ________________________________667

лизации: к примеру, первые в Китайской или Древнеегипетской, а вторые - в Западной или Мусульманской, обнаруживая, как кажется, наибольшую сте­пень сбалансированности в Античной и Византийско-Восточнохристианской социокультурных системах. В каждом таком случае понятие-логос или образ-эйдос имеют трансцендентное, "софийное" измерение, несут некую высшую нагрузку, выражая что-то определенное, свидетельствуют и о чем-то большем, не вполне выразимом, что глубоко осмысливалось или, по крайней мере, осоз­навалось представителями высоких традиционных культур в широкой вариа­тивности от японского синтоизма до христианского платонизма. И в этом смысле ветка сакуры или платоновское понятие блага оказываются соизмеримыми как выразители глубинных смыслоорганизующих основ бытия.

Но в ходе культурных трансформаций эпохи глобализации понятия-логосы и образы-эйдосы в одинаковой степени претерпевают огрубление и примити­визацию через выхолащивание их прежде богатого содержания, становятся элементами массовой квазикультуры, предметами кича. Это в равной степени относится и к базовым идеям-ценностям западного общества, таким как свобо­да, демократия, права человека, которые дискредитируются и девальвируются на наших глазах средствами повседневной политической практики, и к его образам-ценностям, инфляция которых определяется их коммерционализиро-ванным рекламным использованием. Их собственный общественный, нравствен­ный, эстетический смысл подменяется совершенно чуждым им по сущности меркантильным значением, и они начинают становиться элементами языка ква­зикультуры массового потребления и массовой пропаганды.

Многомерная смыслосодержательная потенциальность заменяется одномер­ной прагматической актуальностью, идейно-ценностная сущность элиминиру­ется, и оставшийся в результате этого пустой наглядный образ или расхожее понятие становятся средствами коммерческих или политических манипуляций, утрачивая при этом свой самостоятельный и самодостаточный смысл.

Квазикультура порождает квазиязык, утрачивающий важнейшее свойство лю­бого языка - свойство аккумуляции и трансляции смыслов, не важно средствами ли понятий-логосов или образов-эйдосов. Таким образом, глобализация в ее квази-вестернизаторской форме содержит грозный вызов для естественных языков тра­диционных цивилизаций, но в наиболее уязвимом положении оказывается язык самой Западной цивилизации. В настоящее время именно он преимущественно и оказывается жертвой редукции глубинных смыслов к банальным, расхожим клише.

Можно различать, таким образом, два аспекта культурных контраверз эпо­хи глобализации: в самой западной культуре, в своей суррогатной форме ныне доминирующей в мире, и в масштабах всего человечества. Основное социо­культурное противоречие современного западного общества состоит в несов­местимости протестантских в своей основе духовных ценностей, обеспечив­ших саму возможность утверждения капитализма в европейском и планетар­ном масштабе, и навязываемых рекламными средствами установками массо­вой культуры потребительского общества. В планетарном же масштабе мы ви­дим непреодолимое противоречие между специфическими идейно-ценностно-мотивационными основаниями великих традиционных цивилизаций, прежде всего Мусульманско-Афразийской, Индийско-Южноазиатской и Китайско-Даль­невосточной, и псевдоценностями коммерционализированной квазикультуры одномерного общества массового потребления.668 __________Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

Распространение установок меркантильно-гедонистического сознания раз­рушает механизм естественного воспроизводства традиционных смысложиз-ненных ценностей, не давая взамен чего-то равноценного. И этот процесс раз­рушает культурно-ценностные основы Западной цивилизации не менее, чем других цивилизационных миров.

Когда речь идет о глобализации, часто создается видимость, будто опреде­ляющие ее характер процессы знаменуют сложение действительно общечело­веческой культур-цивилизационной системы. Но если бы это было так, то пра­вомерно было бы предполагать сколько-нибудь равное участие идейно-ценност­ных компонентов хотя бы основных цивилизационных миров. Однако о "ра­венстве" в этом деле речи идти не может. Конечно, на Западе пользуются популярностью различные восточные учения (точнее, их суррогаты) и художе­ственные штампы. Но то, что основой мирового культурного синтеза должны выступать ценности Западной цивилизации не только на Западе, но и у нас или в Латинской Америке, воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Иными словами, когда речь идет о глобализации, то подразумевается и сложе­ние некоей системы мировой культуры, базирующейся на западных ценностях и идеалах. Однако при этом не учитывается, как минимум, два обстоятельства:

во-первых, в какой мере западные ценности и идеалы могут быть совмести­мы с базовыми культурными основаниями прочих цивилизаций;

во-вторых, в какой мере культурная продукция, предлагаемая Западом ос­тальному человечеству в качестве эталонной, репрезентирует собственно базо­вые ценности самой Западной цивилизации, позволившие ей во второй поло­вине истекшего тысячелетия занять ведущие позиции в мире.

Ценностные основания Западной цивилизации неразрывно связаны с ду­хом индивидуализма и рационализма, тогда как все прочие цивилизационные миры так или иначе основывались на ценностях коллективизма и традицио­нализма. Наивно было бы полагать, что сам факт грандиозных успехов Запа­да в течение нескольких последних столетий является достаточной причиной того, чтобы китайцы, арабы или индусы отказались от своих вековых куль­турно-мировоззренческих (выступающих фундаментом всего их жизненного строя) основ. Попытки проведения такой политики вызывают лишь отторже­ние и обратную реакцию, что в XX в. ярко продемонстрировали Россия, Ки­тай, Иран и многие другие страны.

Следует признать, что ценности индивидуализма и рационализма, определя­ющие весь идейно-мировоззренческий строй народов Запада, ни в коей степени не являются общечеловеческими. Они не присущи даже народам ближайшего к Западу православно-постсоветского пространства, не говоря уже о Мусульман-ско-Афразийском, Индийско-Южноазиатском и Китайско-Дальневосточном ми­рах. Будучи порожденными Западнохристианским миром в эпоху его глубочай­шего кризиса позднего Средневековья, во времена Возрождения и Реформации, они стали духовным стержнем Новоевропейско-Североатлантической цивили­зации. Однако эти ценности не имеют оснований в системе прочих цивилизаци­онных миров, не прошедших через трансформации Возрождения и Реформации и, соответственно, не выработавших внутри себя атомарной индивидуальности западного типа. Перенесение же на прочий мир западных социально-экономи­ческих, политических и юридических норм порождает уродливых квазивестер-низированных монстров и взрывы протеста, примерами чего могут служить мно-Глобализация как феномен цивилизационного развития ________________________________669

гочисленные революции XX в., почти всегда приводившие к установлению авто­ритарных или даже тоталитарных режимов. В том же ряду стоят и преступле­ния, совершенные экстремистами И сентября 2001 г.

Между тем в наше время Запад однозначно уже и не предлагает остальному человечеству свои, достаточно жесткие идейно-ценностные основания Нового вре­мени. Всплеск неолиберализма, апеллировавшего к мифам о свободном рынке и самодостаточности частного предпринимательства, на рубеже 80-90-х годов по­родил, особенно у нас, иллюзии относительно возможности быстрой вестерниза-ции по рецептам МВФ. Однако следование монетаристским предписаниям привело взявшие их на вооружение страны лишь к экономическому краху со всеми вытека­ющими из этого факта последствиями для жизни людей и культурной сферы.

То, что неолиберализм в экономике во времена Р. Рейгана и М. Тетчер означал для развитых стран Запада, и то, что под этим названием предлагалось слаборазвитым странам, имело между собой мало что общего, кроме фразеоло­гии. На Западе это означало лишь меры по активизации рыночных регуляторов в хорошо налаженной экономической системе, стабильность которой опреде­лялась всеми возможными, в том числе и государственными, к свободному рынку никакого отношения не имеющими механизмами. Для нас же монетар-но-рыночная система должна была стать чем-то самодостаточным, при том что внутренней почвы для такой роли она не имела. Это и привело к общеизвест­ным плачевным результатам.

Менее навязчивым, но более импонирующим мироощущению интеллиген­ции разлагающихся незападных цивилизационных миров оказался постмодер­низм, утверждающий самодостаточность релятивизма и мультикультурализма. Опять-таки, как и в предыдущем случае, для Запада и остального мира, прежде всего для нас, он имеет совершенно различное содержание при общности ос­новных декларируемых положений.

Для Запада, прежде всего для покоящихся на многовековой западнохристи-анско-новоевропейской культурной традиции стран Приатлантической Европы, постмодернизм стал естественной фазой культур-цивилизационного развития, типологически близкой "второй софистике" поздней Античности. Такого рода процессы типичны для всех мировых цивилизаций, причем не только Запада, но и Востока, на той стадии их исторического пути, когда изначально заложенные в них культуротворческие потенции начинают иссякать^но само культуротворче-ство по инерции, как норма жизни, продолжается. Тогда распространяется убеж­дение, что все главное уже сказано, создать что-то высокое невозможно, а зна­чит, остается раскладывать карточные пасьянсы из имеющихся в наличии дости­жений - заниматься гессевской "игрой в бисер". При этом такого рода умона­строения в значительной мере утверждаются и как форма протеста против авто­ритаризма (не только политического, но и культурного) прежних времен.

Для решения смысложизненных проблем постмодернизм ничего дать не может, осознает это и потому не пытается ответить на вечные вопросы, а толь­ко иронизирует над ними или вовсе их высмеивает и отрицает. Но если на Западе постмодернизм может выступать в качестве избыточной интеллекту­ально-культурной роскоши, своего рода плющей и лиан на еще весьма проч­ном цивилизационном здании, то у нас он обвивает лишь руины и крайне обветшалые постройки, прикрывая их дыры и провалы, но никак не способ­ствуя их восполнению.670 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

Для нас постмодернизм - избыточная роскошь, перенятая у богатых сосе­дей и не имеющая отношения к задачам преодоления вставших на нашем пути трудностей. Его антитоталитарный пафос в наших условиях, без наличия само­достаточной личности новоевропейского типа, провоцирует одну лишь ценно­стно-мировоззренческую сумятицу, естественной реакцией на которую явля­ется авторитаризм и фундаментализм.

Для нас, не имеющих индивидуалистически-рационалистических духовных оснований культуры, он выступает не стимулятором культуротворчества, а рас­слабляющим, препятствующим поиску позитивного выхода из кризиса нарко­тическим средством. Полагаю, что подобное значение постмодернизм имеет и для всех остальных незападных культур. На сознание их вестернизаторски настроенных культурных элит он действует так же наркотически, как неомо­нетаристская демагогия на экономически полуобразованные круги, определя­ющие направление политической и хозяйственной жизни деградирующих стран Третьего и Четвертого (постсоветского) миров.

Третьим аспектом современной культурной жизни, на котором я останов­люсь лишь вкратце, является засилие в мире массовой квазикультуры, прежде всего в виде кинопродукции голливудского образца. И здесь мы вновь сталки­ваемся с двойными стандартами. В Америке существует целая киноиндустрия, ориентированная на слаборазвитые страны Латинской Америки, Африки, а теперь, все более, постсоветского пространства. В большинстве своем эти филь­мы вообще не попадают на экраны стран Северной Америки и Западной Евро­пы, тем более что во многих, к примеру, штатах США, они попросту запреще­ны к трансляции по общедоступным каналам. Однако весь прочий мир потреб­ляет кинопродукцию, потакающую самым примитивным и низменным инстин­ктам, составляя по ней представление о Западе и его ценностях.

Рекламно-массовая квазикультура стремительно разрушает ценностные ос­нования культур, не имеющих против нее врожденного иммунитета. И если народы Востока, опирающиеся на вековые традиции Мусульманско-Афра-зийской, Индийско-Южноазиатской и Китайско-Дальневосточной цивилиза­ций, еще могут противостоять этому, то ситуация в Латинской Америке, Тро­пической Африке и на постсоветском пространстве становится катастрофи­ческой. Вместо действительных ценностей Запада, связанных с идеями прав и свобод человека, экранная квазикультура пропагандирует полное презре­ние к личности, ее жизни и духовным запросам. Это обстоятельство, опреде­ляемое, похоже, не одними лишь коммерческими соображениями, еще более усугубляет негативные моменты процесса глобализации, одной из существен­нейших сторон которого западные идеологи пытаются представить якобы имеющую место в современном мире тенденцию демократизации политичес­кой жизни в планетарном масштабе.

Демократия и квазидемократия в глобализирующемся мире

Мало какой политический режим в XX в. не называл себя демократическим или, по крайней мере, создающим демократическое общество. Но подвести под это понятие в одинаковой мере политические системы Швейцарии и Се­верной Кореи, США и СССР невозможно. Поэтому возникает проблема, где мы имеем дело с демократическими, а где с квазидемократическими система­ми. Ее рассмотрение предполагает наличие ответов на несколько предвари-Глобализация как феномен цивилизационного развития 671

тельных вопросов. Среди них: что такое "демократия" и какие формы ее из­вращений мы имеем в истории XX в. и в современном мире?

Сегодня слово "демократия" используется преимущественно не в научном, логическом, а в оценочном, эмоциональном смысле. Политические системы, к которым высказывающийся относится положительно, получают название де­мократических, в противном случае - недемократических (тоталитарных, оли­гархических и тому подобное). Это обстоятельство отражает тот факт, что в современном мире понятие "демократия" скорее указывает на некий идеал общественно-политического устройства (не очень четко определенный, как и любое иное идеальное понятие), чем об общественно-политической реальнос­ти, пусть даже и наиболее зажиточных стран.

Так было не всегда. Авторитетнейшие социальные мыслители античности (Платон, Аристотель, Полибий) относились к демократии как к форме обще­ственно-политического строя отрицательно, а политическая мысль эпохи Про­свещения в большинстве своем признавала ее (а чаще даже не ее, а просто республиканский строй) допустимой лишь в небольших социумах, считая бо­лее целесообразным в крупных государствах просвещенный абсолютизм или парламентскую монархию английского образца.

Широкое увлечение демократическими идеалами начинается лишь со вре­мен Американской революции. Но там демократия изначально являлась формой политического строя отдельных штатов, и уже потом (как надстройка над ими) на уровне всего Североамериканского союза. Ей к тому же предшествовала прак­тика функционирования самоуправляющихся протестантских, в большинстве своих пуританских, общин на Восточном побережье Северной Америки. Но уже Великая французская революция продемонстрировала недостатки механическо­го, декретного введения демократических принципов и институций в относи­тельно большой стране при отсутствии традиций самоуправления.

XIX-XX вв. засвидетельствовали, что широкое вовлечение масс избирате­лей в политический процесс дает положительные следствия лишь там, где инсти­туты народного представительства вызревали долгим эволюционным путем - через самоуправление на местном уровне при формировании общегосударствен­ных органов на этой основе, в большинстве своей под эгидой старых монархи­ческих институтов (Нидерланды, Англия, Швеция). В исключительных условиях это наблюдалось и без монархии (Швейцария). /

Но в случае революционного упразднения монархии общество, как прави­ло, не было застраховано от форм авторитаризма или откровенного тоталита­ризма (Франция Наполеона I, Луи Филиппа или Наполеона III, Испания Ф. Фран­ко, Германия А. Гитлера). Очень часто соответствующие режимы провозглаша­ли себя политическими системами с настоящим "народоправством", как то было в большевистской Россие-СРСР, фашистской Италии, национал-социалисти­ческой Германии или коммунистическом Китае.

Как же определить содержание понятия демократия? Оно, как представ­ляется, включает в себя непреодолимое внутреннее противоречие и, похоже на то, вообще не может претендовать на статус научной категории. Аутентич­ное значение этого слова - "власть народа". Но само слово "народ" крайне многозначительно.

Кто составляет народ: все обитатели определенной страны или так называ­емая ее "титульная нация"? люди, безотносительно к их половым и возраст-672 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

ным отличиям? совершеннолетние женщины и мужчины в одинаковой степе­ни или лишь совершеннолетние мужчины (а только они имели право голоса в демократиях XIX в. и более ранних времен) ? та или иная из указанных катего­рий безотносительно к социальному и имущественному статусу или лишь те, кто принадлежит к определенному классу (те, кто соответствует определенно­му имущественному цензу, или, наоборот, - неимущие) ?

Античность и варварские (в том числе и славянские) общества древней Евро­пы в большинстве своем предусматривали участие в политической жизни всех мужчин-хозяев, которые имели гражданское полноправие в границах соответ­ствующего самоуправляющегося социума. Это же наблюдаем и в вечевом строе древнерусских волостей, и в казачьей среде. Но и при таких условиях власть осуществлялась почти всегда меньшинством над большинством (в которое вхо­дили неполноправные категории населения, все женщины и тому подобное).

Следовательно, даже при условиях непосредственной демократии, демок­ратия ("власть народа") как такая - лишь метафора, а не политическая реаль­ность. Еще в большей мере это касается обществ, политические институты которых базируются на принципе представительской демократии.

Представительская демократия в своем классическом виде формально при­знает равные политические права (прежде всего, избирать и быть избранным) практично за всеми совершеннолетними гражданами. Но такое формальное равенство никаким образом не отвечает фактическому неравенству субъектов политического процесса.

В любом обществе, в том числе и в таком, которое называет себя демокра­тическим, всегда существует группы людей, которые имеют реальную власть. Как справедливо писал по этому поводу С.Л. Франк:

"Во всяком обществе и при всех формах правления, хотят того люди или нет, в силу неизменного и ненарушимого вечного закона общественной жизни, подлинная власть и влиятельность принадлежит всегда не большинству. А именно меньшинству; и разница между различными порядками и идеалами лишь в том, признают ли они открыто и покорно это начало и стараются ли сознательно его осуществить, или они его отрицают и потому вынуждены использовать его лицемерно, исподтишка и в изве­стной степени случайно и непланомерно" 1 .

Это правящее меньшинство, или властвующее сообщество, в известной мере соотносимо с теми лидирующими общественными группами, представителей которых А.Дж. Тойнби называл "творческим меньшинством", а Л.Н. Гумилев "пассионариями" (понятия далеко не тождественные). Однако их ("творческого меньшинства" и реальных носителей власти) определенное совпадение, как от­мечают оба названных мыслителя, имеет место лишь в некоторые периоды исто­рии тех или иных народов и государств, когда те движутся по восходящей ли­нии. Чаще же имеет место только некоторое их пересечение, а то и вовсе отчуж­денность между носителями власти и "творчески-энергичным" меньшинством.

Мировая история, в частности XX в., знает множество форм властвующих сообществ, равно как и видов борьбы между их группировками и социальными группами. Соответствующие вопросы обсуждали такие мыслители, как К. Маркс, М. Вебер, В. Парето. Можно сказать, что общественная жизнь в большинстве

1 Франк С. Л. Религиозные основы общественности // Путь Орган русской религиозной мысли. Книга 1 (I-VI). - М„ 1992. - С. 24.Глобализация как феномен цивилизационного развития _______________________________673

своем определяется двумя феноменами: властью и собственностью, которые или органично единые (феномен "власти-собственности", проанализированный Л.С. Васильевым 2), или институционально разграничены.

В первом случае те, кто имеет власть, фактически выступает сообществом корпоративных собственников общественного богатства. В XX в. наиболее выразительно это проявилось в коммунистических странах. Такому положе­нию дел соответствует господство государственной формы собственности и однопартийная система.

Идеология государств с однопартийной системой и господством государ­ственной формы собственности как экономического базиса класса номенкла­туры провозглашает соответствующий политический порядок демократией ("на­родной демократией", "социалистической демократией"). В таких странах фор­мально функционировали все основные демократические институции и атри­буты: выборы, парламенты, конституции с задекларированными правами и сво­бодами граждан и тому подобное.

Но реально все это было лишь прикрытием, декорацией диктатуры партий­но-административного класса власть имущих. В его рамках происходила своя борьба за власть и контроль над ресурсами по горизонтали (между отдельными группировками номенклатурных лидеров) и вертикали (между высшими и стар­шими и низшими и младшими до возрасту, при определенных различиях их ментально-ценностных параметров сознания).

В соответствии с совокупным вектором интересов и воли господствующей в партии в данный момент группы через механизм выборов в руководящие органы в партии и государстве продвигались определенные наверху кандида­ты. Разногласия в самом классе номенклатуры от рядовых граждан скрыва­лись. Такой тип политического строя М. Джилас определил как партократию. На стадии своего утверждения она предусматривает жестокую личную тира­нию (И. Сталина, Мао Цзедуна), но при дальнейшей эволюции приобретает больше олигархических черт (при Л. Брежневе, Ден Сяопине). То, что такая политическая система является квазидемократической (в сущности - тотали­тарной с переходом в авторитаризм) вполне очевидно.

Рассмотрим другую политическую форму, которая преобладает в странах Запада и заявляет о себе на весь мир как о настоящей демократии. Она предус­матривает такое общество, где власть и собственность институционально разве­дены, то есть преобладает частная или, все чаще, корпоративная собственность.

В этих условиях, при наличии демократических институций и механизмов (парламентаризм, местное самоуправление, выборная система), реальный шанс прийти к власти имеют лишь те, кто представляет интересы крупного капитала и получает от его представителей финансовую поддержку (на агитацию через средства массовой информации, прямой подкуп или давление на избирателей или членов счетных комиссий и тому подобное).

Когда непосредственная опасность угрожает представителям большого биз­неса как класса, последние объединяются и, пренебрегая демократическими формами, ставят при власти откровенного диктатора (типа А. Пиночета). Когда же такая угроза отсутствует, между их конкурирующими группами идет борь-

2 Васильев Л. С. Феномен власти-собственности //Типы общественнных отношений на Восто­ке в Средние века. - М., 1982.674 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

ба, последствия которой в определенной мере зависят от голосования на двух-или многопартийных выборах. Классический пример - США, где республи­канцев традиционно поддерживают нефтяные компании и ВПК, а демократов - большинство банков и производители информационных технологий.

Собственно говоря, это и есть максимумом политической демократии в ус­ловиях XX в. и на сегодняшний день. Случаи, подобные тому, что имели место в России с конца февраля до конца октября 1917 г., являются историческими нонсенсами, частично подпадают под понятие охлократии (власти толпы) и непременно заканчиваются утверждением диктатуры.

Рассмотренную политическую систему (тем более в таких ее адаптирован­ных к потребностям рядового гражданина формах, как то видим в современ­ной Западной Европе) можно называть реальной демократией индустриально-информационного общества массового потребления, но совсем не в том смыс­ле, которое семантически содержит понятие "демократия".

В таком случае понятие "демократия" оказывается словом для обозначе­ния определенной общественно-политической системы, которая вследствие многовековой эволюции сложилась в наиболее развитых странах Запада. По отношению же к понятию "народовластие" эта форма также по своей сути является квазидемократией.

Особо стоит вопрос о функционировании политических форм и технологий, которые принято называть демократическими (западного образца), в незападных странах. Здесь имеем большую вариабельность форм: от Японии до Турции, от России до Индиии или от Украины до Колумбии. В своем большинстве они подхо­дят под определенное А.А. Зиновьевым понятие "колониальная демократия", но иногда (Япония, Южная Корея) демонстрируют непривычный синтез национальных политических традиций с внешне воспринятыми формами западных институций.

Сущность "колониальной демократии" состоит в том, что незападная страна внешне воспринимает политические формы западных стран, прежде всего парла­ментаризм и многопартийность, но фактически остается страной, где принципиаль­ные вопросы власти и перераспределения собственности решаются на уровне отно­шений олигархических группировок (плутократий) при решающей, по крайней мере весьма весомой, роли давления со стороны транснациональных компаний, прави­тельств преимущественно западных стран и международных (контролирующихся Западом) организаций, прежде всего финансовых (как МВФ, МБРР и пр.).

Соответственно, в политической жизни таких стран выразительное преиму­щество приобретают те олигархические, властно-собственнические силы, кото­рые непосредственно связаны с транснациональными компаниями, фондами и западными правительствами - в той мере, в которой они выполняют указания последних и работают на их интересы. Примеров тому в Африке и Латинской Америке, а в последние 10 лет и на постсоветском пространстве предостаточно.

В современном мире такого рода "колониально-демократические" страны и являются наиболее выразительными примерами квазидемократий, поскольку реликты традиционного тоталитаризма (образца Северной Кореи) или непос­редственные личные диктатуры (Хуссейна в Ираке, Каддафи в Ливии) на ста­тус демократий в глазах мирового сообщества фактически и не претендуют.

Несколько отличные от классических квазидемократий африканско-латино-американского образца политические формы наблюдаем в тех странах Востока, где в той или иной форме осуществляется сознательное объединение местныхГлобализация как феномен цивилизационного развития ________________________________675

многовековых принципов общественной жизни с заимствованными с Запада формами политических институтов, без решающей роли давления на этот про­цесс со стороны Запада. Этот процесс приобретает различные формы в Японии и Южной Корее (где, впрочем, институты западной политической системы по окончанию Второй мировой войны в значительной степени были внедрены в "приказном порядке"), а также в Индии (которой англичане оставили формы парламентской демократии), Китае, Вьетнаме, Иране, Саудовской Аравии.

В таком диапазоне, от Японии до Аравиии, видим как почти полное перене­сение западных политических декораций, так и крайне осторожное, выбороч­ное восприятие их отдельных элементов. Но вполне понятно, что реальной вестернизации политической жизни не происходит ни в одном таком случае. Восточные общества принимают парламентско-многопартийную внешность так же, как китайцы или негры одеваются в европейские костюмы - и не больше. Ни цвет кожи, ни разрез глаз, ни сущность механизмов выработки и принятия политических решений от этого не изменяются.

Таким образом, можем сделать вывод, что в течение XX в. в мире имело место утверждение и преимущественное распространение трех типов квазидемократий: западного (так сказать, базового, матричного), колониального и традиционно-вос­точного (с его вариациями на почве мусульманско-афразийских, индуистско-юж-ноазиатских и конфуцианско-(коммунистически)-дальневосточных традиций).

Ни один из этих типов не отвечает собственному смыслу понятия "демок­ратия" как "народовластие". Но если не наделять этот термин оценочной на­грузкой и опираться на формальные признаки (парламентаризм, многопартий­ность, задекларированные конституцией права и свободы граждан), то он мо­жет применяться к большинству современных государств в формах "западная демократия", "колониальная демократия" и "восточная (японская, китайская, иранская и тому подобная) демократия".

Посмотрим под таким углом зрения на политические процессы, которые происходят в Украине после провозглашения ею независимости. Формально видим развитие демократических институций: президентская власть, парламент, Конституционный суд, многопартийная система и тому подобное. Но при усло­виях нарастающего социально-имущественного расслоения, пропасти в каче­стве жизни и фактических правах между горсткой олигархов и нищим боль­шинством говорить о демократизации нашего общества неправомерно.

Со времен Аристотеля известно, что политический строй, соответствовав­ший в его терминологии нашему представлению о настоящей демократии - полития - возможен лишь при условии наличия мощного, способного к само­организации и борьбе за свои интересы общими усилиями среднего класса: мелких и средних собственников. А у нас все эти годы происходило и продол­жает происходить не укрепление, а наоборот, размывание этого класса, поля­ризация общества на олигархов (плутократов) с их окружением и обслуживаю-дцим персоналом, с одной стороны, и огромного числа обнищавших и демора­лизованных людей. Последние в большинстве своем теряют интерес к полити­ческой жизни, а незначительное меньшинство, как в Галиции, радикализирует­ся, создавая партии типа "социал-националистической".

Уже одно это заставляет скептически относиться к разговорам о развитии демократии в Украине в последние годы. Люди в своем большинстве расходу­ют все силы на добывание средств повседневного существования и не верят676 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

никаким политическим декларациям. При таком состоянии общества мы мо­жем иметь дело лишь с откровенно деспотическими или квазидемократически­ми, олигархическими (плутократическими) в своей сущности политическими формами. Первого у нас сейчас нет. Поэтому речь может идти о втором.

Среди трех отмеченных выше форм квазидемократий современного мира наиболее человечной, удобной для жизни большинства граждан соответству­ющих стран является ее западная модель. То, что у нас ее нет, не требует доказательств. Лучше поставить вопрос: велика ли возможность того, что она у нас в принципе возможна и когда-нибудь утвердится. Ответ на него потре­бовал бы специальной разработки, однако и беглый взгляд на суть проблемы повода для оптимизма не дает.

Во-первых, нет никаких оснований надеяться на то, что в обозримом бу­дущем качество жизни большинства населения существенным образом улуч­шится. Наоборот, все свидетельствует о том, что у нас и дальше будет закреп­ляться социальная структура латиноамериканского типа (даже не современ­ного, а образца 20-*-40-летней давности). Впечатляющих масштабов достиг процесс сращения финансово-промышленных олигархов с властными струк­турами. Если посмотреть на это исторически, то следует отметить, что это отражает лишь новую форму трансформации типичных советских властно-собственнических структур, которые в течение последнего десятилетия при­обрели несколько западнообразные формы.

Во-вторых, в отличие от стран Запада, которые органически (хотя и не без кровавых эксцессов) двигались к их современным политическим формам сто­летиями, опираясь на собственные западные ценности неприкосновенности частной собственности, трудовой этики, личного достоинства, утилитарно-праг­матического отношения к окружающему миру, рационализма и тому подобно­го, Украина, как и все прочие (кроме прибалтийских) постсоветские страны, прошла принципиально иной исторический путь - от элементарных форм местного самоуправления княжеских и казачьих времен через бюрократичес­кий авторитаризм Российской империи к тоталитаризму советских времен. В течение трех последних столетий мы не приближались, а отходили от западной модели развития и западных институций (при крайне противоречивых формах этого процесса в западноукраинских землях).

Социальные сдвиги последних 15 лет, при всей их демократической вне­шности, в своей сущности не сломали, а в чем-то и усилили эту тенденцию. В России перелом произошел между августом 1991 г. (когда "гекачеписты" не отважились применить оружие) и октябрем 1993 (когда "демократы" безжало­стно открыли огонь по толпам протестующих против политики ограбления на­рода и танковыми снарядами разгромили парламент). В Украине зачатки пар­ламентаризма были раздавлены менее варварски, но не менее основательно.

И речь здесь не о том, что хуже в наших условиях - бездарный авторита­ризм или беспомощный парламентаризм, а о том, что в таких условиях разго­воры о построении демократического общества стоят не более, чем еще памят­ная многим болтовня о построении коммунизма. На смену одной политической демагогии пришла другая - и не более. А социально-политическая система развивается сама собой: через произошедшую приватизацию государственной собственности вышедшими из недр старой номенклатуры плутократическими группировками, прикрывающими свои реальные действия разговорами о сози-Глобализация как феномен цивилизационного развития 677

даний национального государства. В России набор пропагандистских штампов несколько иной, но суть дела от этого не меняется.

Поэтому складывается впечатление, что в обозримом будущем мы можем рас­считывать в лучшем случае лишь на более или менее приличную демократическую внешность (да и то вряд ли), и не больше. По сравнению с последними годами (достаточно вспомн

Социально-экономические противоречия. Большинство отечественных и многие зарубежные ученые соглашаются в том, что глобализация представляет собой крайне противоречивое явление, порождающее глубокие социально-негативные процессы в мировом социуме. В наиболее тяжелом положении в условиях современной глобализации оказались страны, отставшие в своем развитии. Российские авторы, говоря о громадной разнице в уровнях развития передовых и развивающихся стран, оперируют выразительным образом «расколотой цивилизации». «Итог ХХ столетия, почувствовавшего вкус земного изобилия, познавшего вкус «позолоченного века», века научно-технического прорыва и интенсивнейшего прорыва производительных сил общества, - пишет А.И.Неклесса, - итог этот, в общем и целом все же неутешителен: на пороге третьего тысячелетия существования современной цивилизации социальное расслоение на планете Земля не уменьшается, а растет».

Характеризуя условия существования в бедных странах Третьего мира, ученый пишет, что около миллиарда людей там оторваны от производительного труда: 150 млн - безработные, более 700 млн - частично занятые, неопределенное, но значительное число вовлечено в криминальную деятельность. Миллиард - неграмотно (2/3 из них - женщины). Почти каждый третий житель Земли все еще не пользуется электричеством, 1,5 млрд. не имеют доступа к безопасным источникам питьевой воды. Все это порождает социально-политическую напряженность. Количество эмигрантов и жертв межэтнических конфликтов стремительно возросло с 8 млн. человек в конце 1970-х гг. до 23 млн. человек к середине 1990-х гг. Еще 26 млн. человек являются временными переселенцами. Эти факты дают основание говорить об «органической недемократичности глобального универсума, его…сословности». Другой отечественный ученый В.Л.Иноземцев считает, что вопрос о влиянии глобализации на проблемы мирового неравенства, масштабы которого представляют собой едва ли не главную угрозу стабильности существующего мирового порядка, столь же значим для современных ученых, как и пресловутый основной вопрос философии.

Конечно, сама по себе глобализация не является причиной социально-экономического неравенства в мире и неравномерности развития регионов, которые существовали всегда и имеют непреходящий характер. Но нынешняя неолиберальная модель глобализации способствует консервации негативных тенденций в мировой экономике и их усилению. В обобщенном виде основные черты неолиберальной глобализации представляют собой следующее:

• · акцент на форсированной гомогенизации (на жесткой монетаристской основе) механизмов хозяйственного регулирования стран, входящих в мировое хозяйство;
• · провозглашение основным, если не единственным регулятором развития стихийного рыночного механизма;
• · рассмотрение национально-хозяйственного комплекса, суверенитета, отчасти даже государства как отмирающих категорий; их быстрейшее преодоление преподносится как залог успеха;
• · направление главных усилий на ослабление хозяйственной роли государства, на либерализацию и дерегулирование.

Основная опасность неолиберализма заключается в том, что периферийные страны лишаются возможности государственными мерами защищать себя от деструктивных сил рыночной стихии, от экспансионистских поползновений более могущественных конкурентов, от разрушительных финансовых и экономических кризисов. Такая модель не может обеспечить устойчивого и рационального развития отсталых стран. Неолиберальная модель нарочито не считается с социально-экономической и политической средой, в которой предстоит существовать.

При этом характерной особенностью пропаганды и практики неолиберализма является двойной стандарт. Агенты неолиберализма навязывают развивающимся странам наиболее радикальные рыночные концепции, далеко не всегда считая их обязательными для себя. Вся предшествующая история говорит о том, что в случае разгула рыночной стихии западные общества вводили те или иные формы регулирования, которые делали рынок более цивилизованным, например, банковское и антитрестовское законодательство в США в конце XIX в., кейнсианские рецепты после кризиса 1929-1933 гг. и Второй мировой войны и т.д. В настоящее время при всех разговорах об ослаблении роли государства на деле в экономике западных стран наблюдаются совершенно иные процессы. Происходит не свертывание экономической роли государства, а изменение его хозяйственных функций в сторону более активного участия в борьбе за мирохозяйственные позиции. Характерно высказывание органа деловых кругов США журнала «Форчун»: «…когда американский бизнес говорит о капитализме, он имеет в виду свободные рынки у всех, кроме себя» 15 . Развивающимся же странам неолибералы отказывают в праве регулировать рыночную стихию. Такую модель глобализации можно назвать экстравертным либерализмом, который нацелен на либерализацию не собственного, а зарубежного рынка.

Чтобы лучше уяснить причины формирования именно такой модели глобализации, уместно вспомнить, что переход стран экономического авангарда в постиндустриальную фазу развития сопровождался замедлением темпов его роста, которое не приостановлено до сих пор. Если в 1960-е гг. на завершающей стадии индустриализации среднегодовые темпы прироста их совокупного ВВП составляли 5%, то в 1990-е гг. они снизились до 2,2 %. Выход из затянувшейся рецессии попытались найти на путях экономической либерализации мировой экономики, в том числе за счет «раскрытия» развивающихся экономик с их более дешевыми факторами производства (рабочая сила, ресурсы). Следовательно, глобализация - это и следствие падения прибыльности производства в развитых странах. Кроме того, важным фактором формирования неолиберальной модели глобализации явился фактор интересов транснационального капитала (ТНК), для деятельности которого сложились благоприятные политические условия после крушения колониальной системы. Экономические же интересы ТНК в этих условиях были связаны с «перешагиванием» через таможенные тарифы новых независимых государств - бывших колоний, чему как раз способствовали требования «капитанов» неолиберализма.

Идейными вдохновителями неолиберальной глобализации являются крупный капитал, правительства развитых западных стран, прежде всего, США, а ее исполнителями - перекомплектованные и доукомплектованные кадрами неолибералов МВФ, МБРР и ГАТТ/ ВТО.

Особенно показательна в этом плане политика МВФ. Вместо первоначальной ориентации на поддержку деятельности государств по возмещению «провалов» рынка, обусловленной уроками Великой Депрессии, в соответствии с так называемым Вашингтонским консенсусом (неформальное соглашение о принципах деятельности между МВФ, МБРР и американскими финансово-экономическими кругами) о «правильной» политике в отношении развивающихся стран, МВФ направил основные усилия на то, чтобы активизировать там процессы приватизации и либерализации. Этот пресловутый консенсус исходил из оценки ситуации, сложившейся в странах Латинской Америки, которая имела мало общего с положением дел в других регионах развивающегося мира, где частный капитал далеко не приобрел самостоятельности и силы. При этом Вашингтонский консенсус практически игнорировал опыт самих лидеров техногенной цивилизации. Ведь наиболее продвинутые страны, включая США, развивали свои экономики, опираясь на вдумчивую выборочную защиту некоторых отраслей до тех пор, пока те не набирали достаточной силы для конкуренции с иностранными компаниями. Не менее вдумчиво и осмотрительно, сообразуясь с реальной экономической ситуацией, устранялись затем и другие ограничители рыночной конкуренции. Так, либерализация рынков капитала в западноевропейских странах началась только в 1970-х гг. Подобным путем шли и наиболее успешные из развивающихся стран, так называемые «азиатские тигры» - Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Гонконг, Малайзия, Таиланд.

Крен в деятельности МВФ в сторону форсированного открытия слаборазвитых экономик не обеспечил динамизации затухающего роста лидеров техногенной цивилизации, зато во много осложнил положение ее аутсайдеров. Отнюдь не случайно, что наименьшие экономические потери среди стран, непосредственно затронутых азиатским кризисом 1997-1998 гг., понесла Малайзия, наотрез отказавшаяся следовать предписаниям МВФ. Характерно и то, что от кризиса практически совсем не пострадали КНР и Тайвань. Если «неуязвимость» КНР объясняется прежде всего сохранением, несмотря на сильное внешнее давление, полного контроля государства над всеми внешнеэкономическими операциями, то Тайвань устоял благодаря тому, что при проведении финансовой либерализации своевременно озаботился созданием новых и модернизацией традиционных рычагов стратегического финансового регулирования.

Ответ на вопрос, почему большинство развивающихся стран принимает условия МВФ и крупного западного капитала в целом, прост: приватизация и либерализация в большинстве стран проводится в условиях структурных кризисов в обмен на необходимую финансовую поддержку в виде льготных кредитов, реструктуризации внешнего долга, гуманитарной помощи и т.д.

Нельзя сказать, что развивающиеся страны вообще не получили выгод от подключения к транснациональным промышленным комплексам. Конечно, получили и немалые. Но эти выгоды значительно скромнее, чем у лидеров неолиберальной глобализации. Основные выгоды от глобализации по рецептам Вашингтонского консенсуса получили сами «глобализаторы». Развивающимся же странам, оказавшимся в роли «глобализируемых», достались, по существу, крохи с барского стола по принципу «на тебе, Боже, что мне не гоже». И это не досужие домыслы антиглобалистов, а реальный факт современной истории, зафиксированный в фундаментальном исследовании ЮНКТАД, включенном в традиционный доклад этой организации о мировой торговле и развитии.

В последние годы в отечественной литературе можно встретить любопытные сравнения первой фазы глобализации конца XIX - начала ХХ вв. и современного ее этапа под углом зрения роли той роли, которую сыграли «глобализаторы» по отношению к «глобализируемым» странам. По мнению В.Л. Иноземцева, для первого (европейского) этапа глобализации была характерна определенная забота развитого центра о периферии. Именно колонизаторы положили начало тем отраслям промышленности и сельского хозяйства, которые подчас и сегодня остаются важнейшими для экономик стран периферии. Разработка алмазов в Африке, металлов в Латинской Америке, даже возделывание чая на Цейлоне и выращивание каучуковых деревьев в Малайзии - все это последствие вмешательства европейцев. Потоки технологий, товаров, финансовых ресурсов и людей двигались из Европы в направлении мировой периферии, а не наоборот, как сейчас. На протяжении десятков лет европейцы прилагали гигантские усилия по переустройству периферии. Они следовали по пути тонкого политического лавирования и образования союзов с периферийными народами. Не идеализируя времена европейского колониального владычества, Иноземцев утверждает, что к началу ХХ в. европейцы были более способны конструктивно взаимодействовать с представителями иных культурных традиций, чем жители любого континента в любой иной период истории.

Американцы в конце ХХ в. предложили миру собственное видение глобализации, основанное на присущей им трактовке свободы и непоколебимой вере в оптимальный характер рыночного регулирования. Новый подход предполагает, что инкорпорирование периферийных стран в систему международного разделения труда может стать оптимальной стратегией их ускоренного развития. Однако подобный подход имеет изъяны и в скрытом виде содержит в себе все основные пороки современного этапа глобализации. «Современная глобализация кардинально отличается от вестернизации прошлых времен, - заключает Иноземцев. - Это движение ради движения, путь в никуда, попытка применить рыночные механизмы в деле преодоления хаоса, для чего эти механизмы на самом деле заведомо не приспособлены».

Социально-политические противоречия. Большинство исследователей глобализации отмечают, что ее «оборотной стороной» является процесс «регионализации» или «фрагментации», т.е. усиление социально-политической гетерогенности мира на фоне усиливающегося вестернизационного давления со стороны Запада. По замечанию М.Кастельса, «Эра глобализации экономики есть также эра локализации политики». Наблюдаются активные попытки разных народов и регионов отгородить себя от издержек глобализации путем поиска специфики своего региона, своей идентичности, что часто сопряжено с нарастанием конфликтов. Антиамериканские настроения растут по всему миру. Яркими примерами являются два региона - традиционно находившаяся в сфере влияния США Латинская Америка и мусульманский Восток. Такие латиноамериканские страны, как Венесуэла, Боливия и ряд других, все настойчивее стремятся выйти из-под влияния США, создать региональные структуры международного сотрудничества без американского участия и вопреки ему, найти альтернативу американскому капиталу в своих странах. Попытки Запада во главе с США «демократизировать» Ближний и Средний Восток, «ускорить» его прогресс «извне» лишь усиливают радикализацию мусульманских стран. Традиционное мусульманское общество сопротивляется любому внешнему давлению. Права женщин, религиозных, национальных и, тем более, сексуальных меньшинств, как и право на добровольную смену религии, - часть западной политической культуры. Эксперименты со свободными выборами приводят к власти экстремистские группировки (Палестинские территории). Как следствие, на Ближнем Востоке не стихает кровавый хаос, а мусульманская периферия - от Малайзии и Индонезии, через Центральную Азию, Северный Кавказ до Сомали, Судана и Нигерии - остается целью международного «террористического интернационала».

Другим политическим противоречием современной глобализации, носящим, в отличие от «регионализации», субъективный характер, являются часто принимающие чрезвычайный характер протесты противников глобализации (антиглобалистов). Отечественные ученые отмечают, что нынешнее движение антиглобалистов представляет собой только верхушку айсберга, основная, более объемная часть которого скрыта «под водой», т.е. не проявляет себя ни активно, ни радикально. Это - растущая часть среднего класса, особенно его молодежные и интеллектуальные категории. Далеко не однозначно относятся к процессу глобализации предпринимательские группы, большая часть которых не относится к глобальным функционерам и работает на внутренний рынок. Выразителями их интересов являются международные и национальные неправительственные организации, профсоюзы, а также социал-демократы. Проблема, однако, заключается в том, что силы, потенциально способные бросить вызов глобальному неолиберализму, не тяготеют друг к другу, не проявляют, как правило, интереса к объединению. Они не сформулировали до сих пор ни программы, ни стратегии, способных стать руководством к действию для продвижения глобальной альтернативы. Между тем в среде интеллектуальной элиты такая альтернатива разработана - это социально -рыночная модель глобализации, подчиненная концепции «устойчивого развития» разных стран и регионов.

Судя по тому, как ведут себя социал-демократы - входящая во властные структуры многих западных стран политическая сила - рассчитывать на какие-то решительные действия с их стороны не приходится. Они хотя и отвергают неолиберальные подходы и идеологию «чистого» рынка, в то же время довольно далеко отошли от социал-реформизма прошлого. На порядок улучшились их отношения с крупным капиталом, в том числе транснациональным. Все это делает их предельно осторожными во всем, что может нарушить отношения с бизнесом. Едва ли нынешние социал-демократы способны повести борьбу за «социализацию» транснационального капитализма, как более сотни лет назад они начали это делать с капитализмом национальным. Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что в российской литературе есть и достаточно позитивные оценки вызовов, которые бросает неолиберальной глобализации антиглобалистское движение.